В старой тетради нашел давние стихи. Соблазнил себя сам – выложил. Теперь понял, что читатель меня не понял, хотя кое-кто написал лестный отзыв…
Так что же меня в них соблазнило? Ну, прежде всего – гражданственность, как я ее тогда понимал… А гражданственность и тогда базировалась на любви к России и на заботе о ней, как это понимали некоторые поэты. Главное для такого поэта – обращение к Массе, к простому читателю, труженику…
Отсюда и разделение на Первых и Вторых. Эти Вторые были чаще всего заняты собой, личной лирикой, своими ощущениями природы, своими горестями - в стране, народ которой «встал на коммунистическую вахту».
К числу Первых тогда я относил прежде всего Евгения Евтушенко, которого самозабвенно любил и рыскал по магазинам в надежде купить что-нибудь его. Но миллионные тиражи его стихов и поэм разлетались, как самолеты, в первые же дни их появления..
Но Второй в этих моих строках – не имеет тоже имени, потому что я тогда не считал этичным назвать его, да и сейчас не могу… Так что расшифровывать имя не стоит труда…
Народ же Первым тоже считал Евтушенко. А народу противостояли - вольно или невольно – интеллигентные читатели: служители муз, актеры, журналисты и прочая «художественная элита». И Первым для этой элиты был Андрей Вознесенский, ставший кумиром для Гурманов и скрытых диссидентов, косо взирающих на «простой народ», о котором в салонах говорилось частенько с презрением: «рАбОтЯ-ги!»… Главным же показателем принадлежности к элите было преклонение перед Америкой и Европой.
А Евтушенко свободно выезжал в эти европы и передавал оттуда «партийные», «коммунистические» стихи о пролетариате тех стран, о приверженности некоторого числа молодежи социалистическим идеалам…
Поэтому для элиты он был чем-то вроде продажного писаки…. А до победы элиты в масштабах Союза оставалось совсем немного… Нужно было только переориентировать «массы» в нужном направлении. Что, впрочем, уже тогда хорошо удавалось…
Вот это и есть основная идея моего стихотворения.
Но кроме идейной составляющей есть в нем и художественная … И выкладывая стихи, я рассчитывал на понимание этой художественности хотя бы десятком читателей-поэтов…
Ну, прежде всего – «драматургические» характеристики обоих персонажей:
Был один улыбчив и лучист,
Удручен и зол, суров и едок, -
Гражданин, борец и коммунист...
А другой - читателю в жилетку
Ткнув лицо, на что-то намекал...
Не умел он гневно или едко:
Высыпал себя, как самосвал...
Краски мира лишь в миноре видел,
Фрагментарно нечто порицал.
(Здесь «фрагментарно» - наукообразная дань времени. Но и показатель того, что Второй не видит жизни во всем ее многообразии).
Далее. Надо было дать подзаголовок: «Наши авторитеты», ибо каковы они, таковы и мы. И тут моё изучение поэтов подверглось влиянию современных авторитетов из интеллигенции: восприятие дало сбой…. Но не навсегда..
Живые авторитеты были ложными, и убившие себя авторитеты – «Книги, репродукции и ленты..» - тоже не могли наставить на путь истинный…
И к своим удачам отношу слова о Маяковском и Есенине. Они восхищали, но мирной жизни не обещали… Отсюда мои горечь и тоска - гражданская тоска.
И еще о художественности… В то время в поэзии нашей царили перепевы технических находок Маяковского и Цветаевой… Блестяще развивали эту Технику Роберт Рождественский и Евтушенко… Одним из великих изысков в стихах его были аллитерации, которые мы открывали еще в школе – у Пушкина:
Шипенье пенистых бокалов
И пунша пламень голубой..
Это нагнетание ШП дает Звукопись…
Потом поэты Серебряного века подхватили эстафету. Но виртуозом здесь стал Евтушенко, которого я восторженно повторял:
Севилья серьгами сорит,
Сорит сиренью,
И по сирени сеньорит
Несет к арене…
Диво-дивное, не правда ли? Конечно, у него это так естественно, что подражать ему может только Гений. А мои подражания – возможно, и не специальные, - отразились так:
К моему стыду, одолевали
Мнения Минорные Меня
(«Аллитерации М и Н)
Или:
… Если Сменит Соловья Сорока,
По литературе Семеня…
Ну и далее – искренние строки и призывы…
Кстати, это стихотворение я послал Евтушенко тогда же, - думал, что оценит… Потом понял, что такие письма он может и не распечатывать… Еще через десяток лет на его «концерте» в моем городе ему преподнесли мой том стихов и поэм – «Корни», с подписью: «Ев-Гению…» - и с тем же результатом. А ведь мои надежды строились на благих примерах: посылает некий поэт свои «труды» Авторитету, и тот тут же объявляет поэта талантливым… И пошло по восходящей!
Ну, вот примерно так с этими стихами..
Прошу прощения у Читателя, если длинно..
Игорь Карин, как-никак поэт.