одиночество в человеке
совершило раскол,
истина в том, что природа - болезнь.
будто вселенский подол,
я несу на руках свою тень,
как изуродованный ребенок, несущий слепого младенца
сквозь душераздирающую метель.
давя на нервы, точно кровь с сердца,
о том, что закончится смерть, напомнит капель.
февраль ревет,
как уходящий хозяин, гладит по холке,
уверяя, что уже не сметет,
и путь будет долгий.
пока младенца цейтнотная рука
спускала в гейзеры переживаний,
дитя коснулось дна:
так, подчеркнув, что исход трагедиен,
инфантильность перерастает
в прогрессирующую шизофрению.
за пазухой водка,
нах_й стакан - яд не пьют из пипетки,
за пазухой схема, рецепт на таблетки,
всего лишь смятый листок,
законы хорошей жизни похожи на законы всемирной секты,
на листе - размытая паранойя, цифры, заметки
убить себя, абстиненция и видения,
припадочный сон - метафизическое прозрение,
за которым следуют перепады температуры
от рефлексии к расщеплению.
в старой макулатуре
больше нет ни будущего, ни влечения,
искусство извне - лишь вскрытая могила,
а в понятии сингулярность используют обесцвеченные чернила.
побеги, насилие, ложь, наркотики,
спустить на себя собак, - от забавы, как выпускают дротики,
-выселите, разъ_бите, высечете, -
всякая эмансипация приводит лишь к новой зависимости,
это вечный ход, смолодивший себя и сразу сморщинивший,
это бесконечный бег без старта и финиша.
спасет ни волчий вой, ни медвежьи руки,
но осколки бутылки, ветра надрывные храпы,
дыхание, что рвется на маты,
апатия, лица моего воровка,
случайный код домофона,
чужая ветровка.
я предан февралю, ведь в нас обоих
черные слезы, тоскливая грация.
во всяком мазохизме властвует депривация,
месяц бьет до рубцов, до томной вибрации,
и он берет все из представленных суток.
эдипов комплекс, насилие в детстве циркулируют по маршрутам
всех травмированных детей и проституток
этого вымученного города, их черная блевота
с ошметками суицидального эпизода
не сотрется с адресов одиноких квартир,
безмолвных улиц, тревожных зданий,
- я отдаю дань всякому уродству и всякой мании.
февраль иссекает,
с ним иссыхает кровь, пропадают слезы,
так луперкалии начались,
и нет конца апофеозу.