Это произведение посвящено, молодой, отважной девушке, которая вошла в историю России своим военным подвигом. Признаюсь, что сам не знал о ней, пока мне не подсказали. А изучив материалы первой мировой, я понял, что просто обязан отразить подвиг Риммы Ивановой, сестры милосердия и единственной женщины в России, награжденной орденом Святого Георгия 4 степени, за военный подвиг. Считаю, что о таких людях необходимо писать и на их подвигах воспитывать подрастающие поколения. Данную историческую быль, я облек в поэтическую форму и добавил прозы. Что получилось судить Вам.
В полях, на первой мировой,
Не в революцию играя,
Они вели свой страшный бой,
Собой Россию закрывая.
……………………
Шел сентябрь 1915 года. Русская армия, после летнего отступления, смогла остановить противника и теперь на отдельных участках фронта контратаковала, возвращая себе ранее оставленные позиции. Рота под командованием майора Храпова, занимала оборону у села Доброславка Пинского уезда. Немецкая армия, четыре раза, за два дня предпринимала попытки атаковать на этом направлении, но всякий раз, заметно поредевшая рота отражала эти атаки. Для знакомства с обстановкой на месте, из штаба командующего фронтом , прибыл полковник Троекуров Иван Степанович, который взял командование на себя, распределив двух офицеров на флангах линии обороны. 8 сентября в 12 часов по полудню, противник предпринял вторую за этот день атаку на позиции роты. Бой был в самом разгаре:
-«Штаб с капитан! Ко мне! Быстрей!
Возьмите взвод, закройте брешь!
Прошу, милейший поживей!
Иначе паника, хоть режь!»
-« Я понял, Ваше благородие!
Взвод Алексеева ! За мной!!»
Солдат вдруг рядом: «Вот отродье!!
Прут словно черти! Боже ж мой!!»
-«А ты солдатик не теряйся!»
Полковник хлопнул по плечу
-«Прицельней бить чертей старайся,
А я тебе здесь подсоблю!
Эй, пулеметчик!! Аристархов!!
Уходит в ноги весь свинец!
Ствол подними!! Не видишь сам то ?!
Дай пару длинных и конец!!»
Дождь из свинца лился стеной,
Враг напирает в этот раз,
Так затянулся этот бой,
Едва ли хватит сил сейчас,
Стрельба, разрывы, стоны, крики
И вдруг: «Отходит немчура!!»
Не может быть, уж смерти лики,
Сегодня ближе, чем вчера.
Полковник снял свою фуражку,
Провел рукой по волосам,
Взял алюминиевую фляжку,
Пил воду, как святой бальзам
Еще стелился дым над полем,
Но наступала тишина,
Смеялся, кто то, знать доволен,
Что мимо смерть его прошла.
Полковник вылез из траншеи:
-«Где адъютант ?! Ко мне его!»
-«Он здесь! Убит, осколком в шею!»
-«Кочинский! Будешь за него!!
Организуй сюда подводы,
Чтоб наших раненых забрать!»
За упокой поют приходы
И многих просто не поднять
-«Я вижу, Ваше благородье!
Подводы с сестрами идут!»
-«Кому то сохранят здоровье,
Кого- то может и спасут!»
Подводы у траншеи встали,
Полковник записи все вел
-«Кочинский! Сколько насчитали?!»
-«Еще итог я не подвел!»
Тут милосердия сестра,
Сама полковнику сказала
-«Всех не забрать. Останусь я!
Подвод нам этих будет мало!»
Полковник к ней шагнул поближе
-«Как звать тебя, душа моя?
Лет двадцать с небольшим, я вижу,
И жизнь бесценная твоя!
Здесь не прогулки при луне,
Сама, воочию все видишь,
И лужи крови на земле
И стоны, уходящих , слышишь»
-«Я, Римма, Римма Иванова!
Вы правы, двадцать первый год!
Но все, что вижу, мне не ново,
Не брошу раненый народ!»
Она махнула, чтоб подводы,
Быстрее раненых везли
-«Распорядитесь, что бы воду,
Сюда, побольше принесли!
Определите мне землянку,
Мне надо всех перевязать
И вам бы наложить повязку,
Не то гангрену будем ждать!»
Себя полковник осмотрел,
Порез глубокий на бедре,
Но он как будто не болел
И нету слабости в ноге,
Он с восхищением глядел,
Он в ней увидел свою дочь,
Сказать о многом вдруг хотел,
Но отогнал все мысли прочь.
-«Морозов! Помоги с укрытием!
И сразу раненых туда!
Что ж дочка, а тебя с прибытьем,
Сама увидишь все дела!»
Полковник резко повернулся
И вдоль траншеи зашагал,
В душе своей он улыбнулся,
Ее за смелость, уважал.
-«Кочинский! Мигом ты на левый!
Майора Храпова, ко мне!!»
-«Вон вестовой от них, весь белый,
Похоже, только не в себе!»
-«Позвольте, господин полковник,
Приказ, письмо вам передать!
Майор погиб, в том враг виновник,
А левый, будем мы держать!»
-«Кто там командует теперь?!»
-«Так Дымов, прапорщик остался!»
-«Ну, я спокоен, этот зверь!
Со смертью много раз братался!
Милейший, Дымову скажите,
Свои позиции держать!
И коли нами дорожите,
Ни в коем разе, не бежать!
Иначе выйдут к Доброславке
И мы окажемся в кольце,
И не спасет резерв из ставки,
Нас безысходность ждет в конце!»
Отдав последние распоряжения вестовому, полковник повернулся и пошел вдоль траншеи на правый фланг обороны. Пройдя, около двухсот метров он увидел, как четверо солдат носили и укладывали тела погибших однополчан. Они укладывали их у четырех молодых дубков, что росли в метрах семидесяти от окопов. Полковник подошел к лежащим на земле телам и сняв фуражку склонил голову. Он смотрел на погибших солдат и думал : «Вот , они, настоящие герои земли русской. Разных возрастов, у каждого из которых была своя жизнь, мечты и желания, но Россия, ее интересы и судьба, оказались для них важней и превыше всего. Именно за нее они отдали самое дорогое, жизнь. А там, в самой России, их наверняка не вспомнят и не оценят, потому как там просто не до них. Там кипят революционные страсти и эти погибшие, да и живые солдаты никому не интересны. От этого, их смерть за Россию, их подвиг, обретают важнейший смысл. Они не разменяли свои жизни на революционные движения и партии, они доказали врагам, что даже раздираемая на части Россия, способна сражаться и побеждать» Но от этих мыслей было так тяжело на душе.
Полковник перекрестился, еще раз поклонился, одел фуражку и повернувшись увидел, что к нему подходит штаб с капитан Разумовский, которого в ходе боя он отправил командовать обороной правого фланга.
-«Голубчик, вижу, зацепило?!»
-« Да, два осколка по плечу!»
-«Нам здесь войны на всех хватило.
Идем со мной что покажу.
Вон там, подальше, метров триста,
Пролесок, мать его дери!
Туда солдат отправь ты быстро,
Пусть будут там, не обошли б!
Отправь не много, отделенье,
Пусть оборону держат там,
А чтобы не было сомнений,
Туда наведывайся сам»
-« Я понял, господин полковник!
Подмога будет или нет?»
-« Ты знаешь врать я не охотник,
Какой мне дать тебе ответ?!
Там, в штабе, умные считают,
Что силы есть у нас с тобой,
Хотя по правде и не знают,
Как мы ведем здесь этот бой!»
-« Да я спросил, чтоб знать предел,
Доколе надо тут держаться,
Иль ждет печальный нас удел,
До смерти будем оставаться?»
-«Штаб с капитан, мы здесь одни,
И я скажу Вам по секрету,
Что сам в раздумьях эти дни
И вижу , что подмоги нету!
Они считают, ваша рота,
Способна месяц тут стоять,
А книжный червь, неважно кто там,
Еще пошлет атаковать!
Я потому сюда и прибыл,
Чтоб вас духовно поддержать,
Майор родной как брат мне был,
И я успел его обнять.
Тебе скажу, держаться надо,
Коль мы Отчизной дорожим,
И даже если смертна рана,
Врага не пустим, не сдадим!
Сейчас уже четыре будет,
Атаку будем ждать с утра!»
-« Вдруг как сегодня, нас разбудит,
Своей атакой немчура!»
-«Возможно, двинуться с рассветом,
Посты ночные ты удвой,
Артподготовку , без ответа,
А коль атака вступай в бой!
Ты от меня команд не жди,
Могу я просто не успеть,
Решенье сам ты здесь прими,
Им, как положено, ответь!
Держись милейший, по судьбе,
Вдвоем нам выпало сражаться,
На этой чертовой войне,
Иль победить или остаться!»
И оба взяв под козырек,
Они неспешно разошлись,
Судьбы не ведая итог,
Войной живя, такая жизнь.
Полковник шел к своему блиндажу и проходя мимо укрытия где расположили раненых остановился и некоторое время смотрел, как Римма командовала помогавшими ей солдатами и проверяла состояние каждого раненого. Она увидела его и когда их взгляды встретились, она рукой показала на его ногу, но он отмахнулся и пошел дальше.
Густели сумерки. Стемнело.
Солдаты пили теплый чай,
Все по укрытиям сидели,
А на постах, лишь «наблюдай»
Полковник сам посты проверил,
Присел в укрытии за стол,
На карте что-то там отметил,
Шинели отряхнув подол.
-«Иван Степанович, Вы здесь?»
-«Извольте, где могу я быть?!
Ты дочка будешь, что- то есть?
Одна старайся не бродить!»
-«Пришла Вам перевязку сделать,
Так можно ногу погубить!»
-«Нога моя, то Римма мелочь!
Я размышляю, как нам быть!
Уж трети роты мы лишились
И все остаться можем здесь,
Мы в эту землю прочно врылись,
А отступать, не наша честь!»
-«Прошу, Вы ногу положите,
Терпите, я прижгу легко,
Теперь вот тут, рукой держите,
Я обхвачу бинтом и все!»
-«Что ж дочка, чай давай попьем,
И мой паек, с тобой, долой!
Пусть в этом счастье мы найдем
И помечтаем о своем!»
-«Письмо хотела написать,
А то ругают мать, отец,
Что я на фронт смогла сбежать,
Тревогу, дав для их сердец!»
-«Садись, возьми, перо, бумага
И обязательно пиши,
То для родителей отвага,
На фронте дочь! И не спеши.
А я схожу, возьму нам чай,
И бутерброды поедим,
В письме о доме поскучай,
Ведь мы домой все так хотим!
А дом сейчас, у нас лишь в письмах,
И души строчками поют,
Судьбу мы пишем в афоризмах,
Все встреч с любимыми так ждут!»
И потихонечку он вышел,
Ее оставил за столом.
Как говорит душа, кто слышал?
Когда ты плачешь о родном!
«Здравствуй мама, и здравствуйте папа!
Так скучаю и так Вас люблю,
Вы простите, я так виновата,
Но Россию я боготворю!
Это Вы меня так воспитали,
Без России не мыслю себя,
Здесь увидела много и знаю,
По -другому мне просто нельзя!
Папа, милый, прости и пойми,
Я нужна тут, на этой войне!
Дочь свою поругай, обними,
И не страшно нисколечко мне!
А еще я скажу Вам, что наших,
Нету в мире храбрее солдат!
Пьют до дна свою горькую чашу,
За Отчизну, не зная наград!
А я только слегка помогаю
И в тылу нахожусь я всегда!
Вас обнять, так хочу и желаю!
Как вернусь, обниму Вас тогда!
До свидания, милые сердцу!
Брату старшему, низкий поклон!
Наш солдат еще даст врагу перца!
А я спать, пусть о Вас будет сон!»
Она задумчиво сидела за столом, когда вошел полковник. В одной руке он держал большой, черный от гари чайник, из носика которого выходил пар. В другой руке, он держал маленький, железный чайничек.
-«Ну что дочка, написала? Я вот, чайку принес»
Она встала и когда повернулась, он увидел, что глаза ее полны слез. Быстро поставив чайники на стол, он приобнял ее и она, уткнувшись ему в грудь, тихо заплакала. Он по отечески гладил ее по волосам и говорил :-«Ну будет дочка, будет. Так часто бывает, мы все плачем письмами, даже бывалые солдаты и те! Не грусти, все будет хорошо. Давай мы с тобой поедим и чайку попьем, глядишь, и на душе все успокоится». Она слегка улыбнулась и платком вытерла слезы. Потом они долго разговаривали и пили чай. Вспоминали своих домашних, он рассказал о двух своих дочерях, одна из которых была ровесницей Риммы, и о маленьком сыне, который родился пять лет назад. По всем, по ним, он ужасно скучал, находясь на войне с самого ее начала.
Снаружи сильно постучались.
-«Кичевский, что там у тебя?!»
Но двое там уже ругались
«Не разберутся без меня»
-«К Вам вестовой из штаба фронта,
Спешит, как молния в ногах!»
Что б подождал, сказал я только,
А он по матери в словах!!»
-«Так ты пусти его, шального,
Что может важное несет!
При штабе не найти другого,
У всех гордыня за порог!»
В блиндаж вошел солдат чумазый,
Шинель в грязи и сапоги
-«О, Федор?! Друг мой кареглазый,
А я гляжу, неужто ты!»
-«Я к Вам, гонцом с пакетом важным,
Мечтал бы я остаться здесь!»
-«Я знаю, Федор, ты отважный»
-« И не штабной я, Ваша честь!»
-«Ну, ты прости меня солдат,
Быть может, я погорячился,
Тебя тут видеть очень рад!
Я вижу, сильно торопился!»
Полковник быстро взял пакет,
Открыл письмо и стал читать,
Пригнулся к лампе, больше свет,
Все что- то силился понять.
А Римма, молча, наблюдала,
Он стал серьезен, как гроза,
Бумага знать та содержала,
Не очень добрые слова.
Он быстро глянул на солдата,
Сглотнул, подумал и присел:
-«В чем эта рота виновата?»
Солдат ответить не успел,
Полковник встал и тут же тихо:
-«Ты вот что Федор, передай,
Приказ звучит их очень лихо,
Но будет выполнен. Ступай».
Отдавши честь, он тут же скрылся,
А Римма встала у стола,
Полковник в думах находился,
Она тревожить не могла.
Она хотела тихо выйти,
Но он ее остановил:
-«Вот Римма, в штабе много прыти,
Видать, я им не угодил!»
-«Иван Степаныч, я пойду,
Вам все обдумать видно надо,
За чай я Вас благодарю,
Да и вообще, знакомству рада!»
-«Ты вот что дочка, поутру,
Когда подводы подойдут,
Тебя здесь видеть не хочу,
Тебя живую дома ждут.
Ты вместе с ними, уходи!
И то не просьба, а приказ!»
-«Но господин полковник! Вы..»
-«Не будем спорить мы сейчас!»
Она ушла, а он остался,
Сел перечитывать приказ,
Читал и так понять старался
«Что ж так бездумно в этот раз?»
«…врага отбросить контратакой,
Его позиции занять..»
Приказ придуман той собакой,
Кто может только лишь писать.
«Вперед? А там- то представляют,
Что значит в лоб, на пулемет,
Они же точно и не знают,
Кто до позиций доползет»
С такими тяжелыми мыслями, он сидел и думал о том, что полученный приказ, подводит черту под жизнями многих солдат. Атаковать противника, без разведки и артподготовки нельзя, об этом знают даже молодые офицеры, а иначе атака выливается в огромные людские потери. О чем думали там, в штабе, он не понимал, но одно знал точно, что завтра и для него и для многих других солдат этой роты, эта ночь может оказаться последней в жизни.
Прилег он поздно отдохнуть,
С рассветом взрывы, русский мат,
Лишь два часа он смог вздремнуть,
Вскочил, снаружи просто ад,
Снарядов шквал ложился рядом,
И засыпало всех землей,
Смерть громко хвасталась нарядом,
Звала на пир, к себе домой!
Пригнувшись, быстро по траншее,
Кричит: «На дно окопа лечь!!
Сейчас в укрытиях страшнее,
Потом не хватит в храмах свеч!»
Снаряды плотно накрывали,
Взбивая землю как постель,
То тут, то там, уже кричали,
А смерть все пела колыбель.
Его свалил удар землей,
И грудь сдавило как в тисках,
Вдруг убаюкан темнотой,
Но боль и звон стоят в ушах,
Уже не слышал он разрывов
И задыхаясь, застонал,
Но кто- то быстро, торопливо,
Его в окопе поднимал
Ее увидел сквозь мгновенье,
Когда глаза он приоткрыл,
Подумал: «Ангел иль виденье?
Как жаль, что мало так пожил»
Она ему кричала что-то,
«Ее не слышу, почему?
Так, это Римма. Где вся рота?
И что случилось? Не пойму»
Она его тут усадила,
Сама пригнулась и к другим,
Но артиллерия все била
Добавив миру ад могил.
В голове шумело. Полковник с трудом поднялся и держась за край окопа осмотрелся. Голова гудела и кружилась, а в ушах стоял звон. Он правой рукой потрогал шею, голову и левое плечо, которое ужасно болело. Ранений не было и это в какой -то степени его обрадовало. Видя, что солдаты бегают по окопу и занимают позиции, он понял, что артподготовка противника закончилась. К нему подбежал солдат Кичевский и что-то кричал ему. Сквозь звон и шум в ушах, до него стали доходить отдельные слова:
-«….родие! ….ровь ушах! Госпо…вник! Немцы …аку пошли!»
Как только полковник крикнул «К бою!», он тут же схватился за голову руками и застонал. Эхо и боль в голове были нестерпимы. Он достал из сумки карандаш и бумагу и написал: «Штаб с капитана ко мне». Показав листок Кичевскому, он толкнул его в плечо, давая понять жестом «Быстрее». Солдат кивнул головой, вылез из окопа и побежал по направлению правого фланга обороны. Полковник постепенно приходил в себя. Его солдаты вели бой, отражая очередную атаку противника. Тут он увидел, как сестра милосердия тащила раненого солдата, а рядом с ней поднимались фонтанчики земли от попадавших рядом пуль. То, что в нее еще не попали, это было просто чудо.
«Вот безрассудная девчонка!»- подумал полковник и увидев, что она посмотрела в его сторону, резко махнул рукой, показывая ей, чтоб немедленно бежала в укрытие. Но она отмахнулась от него и продолжала тащить раненого солдата к блиндажу.
Слух возвращался гулким эхом
И так болела голова
«Все это началось с рассвета,
Прошло наверно час иль два?»
Штаб с капитан в траншею спрыгнул:
-«Иван Степаныч, прибыл я!»
Полковник лист бумаги вынул
И протянул не говоря,
Штаб с капитан читая бегло,
Вдруг громко: « Это же конец!!»
Уже не жить на свете белом!
Родных не слышать нам сердец!
Они сдурели там, при штабе?!
Нас в контратаку поднимать?!
Нам воевать тут не на шпагах!
На пулеметы наступать!!»
Полковник лишь пожал плечами,
Штаб с капитана приобнял,
Шепнул «Россия будет с нами,
Мы победим, я так сказал!»
-«Иван Степаныч, я готов!
Когда в атаку поднимать?!
Пусть жребий будет наш суров,
Коль надо, будем умирать!»
-«Погибнуть это не наука,
Нам очень надо победить,
Но как дойти до них , вот штука,
Чтоб их окопы захватить?!»
А в это время по траншее:
«Опять отходит немчура!!»
«Мы надавали им по шее!!»
«Сегодня будет как вчера!!»
-«Все! Время нету для раздумий!
Поднять в атаку надо всех!
Откинем фальш своих иллюзий,
Я, верю, ждет в бою успех!»
Полковник вылез из окопа
И встал на бруствер в полный рост
-«Солдаты! Смотрит пусть Европа!
Для русских выбор очень прост!
Мы за Отчизну не страшимся,
На поле брани в землю лечь!
Прослыть иудами боимся,
А за Россию лезем в печь!
За мной! Ко вражеским траншеям!
Забыв в атаке слово страх!
Боятся смерти, мы не смеем!
Врага стереть нам надо в прах!»
Полковник с пистолетом в руке, шел по брустверу окопа и сквозь боль в голове, кричал солдатам: « Смерти нет! Коль за Россию, то это бессмертие! За мной!!» Он повернулся и спокойно пошел в сторону немецких позиций. Тут же из окопа вылез штаб с капитан и крикнул: «Передать по траншее!! В атаку! Вперед!!» И пошел вслед за полковником. Русские солдаты вылезали из окопа, переглядывались и строились в цепь. Через минуту цепь двинулась за офицерами.
В немецких окопах стояла неразбериха, солдаты возвращались после неудачной атаки. Кто -то перевязывал раненых, кто-то сидел в окопе стараясь отдышаться. В это время один из наблюдателей крикнул «Русские!!». Немецкие солдаты стали оборачиваться и смотреть в сторону русских позиций. Они видели, что у русских окопов построилась цепь солдат и быстрым шагом двинулась в их сторону. Впереди наступающих русских шли два офицера. Немецкий офицер скомандовал « К бою!», а сам продолжал смотреть в бинокль. К нему подбежал, младший офицер и с трудом отдышавшись, громко спросил:
«Иоганн, ты это видишь?! Что это?! Они что собрались атаковать?!»
Старший офицер продолжал смотреть в бинокль и все громче говорил: «O meine Gutte!! O meine Gutte!! Они сошли с ума!! Гельмут, они идут в атаку!! У нас тут три пулемета!! Мы убьем их всех!! Они сошли с ума!! Им конец!!» Немецкие офицеры посмотрели друг на друга и старший продолжил: «Подпустить на 300 шагов! Стрелять по команде!»
Младший офицер побежал по окопу, крича: «Стрелять по команде!! Подпустить на 300 шагов!!»
Тут по траншее закричали «Madchen!!!» «Fraulein!!!» , что означало «девица!!», «барышня!!». Немецкий офицер тут же прильнул к биноклю и действительно увидел, чуть сзади наступающих, шла девушка в одежде сестры милосердия. Он смотрел и снова шептал «O meine Gutte!»
Русские солдаты шли цепью, отмеряя шагами поле, на котором, через минуту многим из них предстояло лежать убитыми. Они шли за своими офицерами и твердо верили в победу, никто не хотел думать о смерти, только о победе.
-«Господин полковник, чего ж это они не стреляют?!» - спросил догнавший полковника солдат.
-«Погоди, Кичевский, ближе подпускают, чтоб не промахнутся! А мы еще чуток шагом, а потом бегом и глядишь, успеем добежать! Не боись! Только бы добежать!» -и полковник улыбнувшись подмигнул солдату.
-«Ааа, это хитрость такая? А я то думаю почему не бежим!»-сделал вывод солдат и продолжил идти рядом с офицером.
Полковник оглянулся, чтоб посмотреть на идущих сзади солдат и краем глаза заметил, что сзади, за цепью, идет Римма. Он резко обернулся и крикнул ей «Марш в окоп!!! Это приказ!!!». Но девушка отмахнулась, сделала несколько шагов в сторону и продолжала идти. Полковник ругнулся и встретился взглядом со штаб с капитаном, который шел чуть правее и сзади. Он крикнул ему «Дорогой мой, присмотрите за ней! А то думает, что мы без нее не справимся!» Штаб с капитан слегка улыбнулся и ответил кивком головы. Пройдя еще шагов десять, полковник поднял руку с пистолетом вверх и крикнул «За мной!! Вперед!! Ура!!», и побежал к немецким позициям. Над полем громыхнуло русское «Урааааа!!!!!!» и вся цепь бегом устремилась за командиром.
Через каких- то двадцать или тридцать секунд, со стороны немецких окопов начался ураганный огонь. Строчили три пулемета, а множество винтовочных выстрелов слились в одну несмолкаемую канонаду. Немецкий офицер бегал по окопу и кричал «Feuer!! Feuer!! (огонь). Он видел, что, несмотря на бешенный, кинжальный огонь, русские, неумолимо приближались, и он не мог понять, какая сила сможет их остановить.
Над полем неслось русское «Ураааа!!!» и сильно поредевшая рота наступающих продолжала бежать к немецким окопам. Не добежав около ста шагов, полковник почувствовал удар и сильную боль в груди и правом плече. Он левой рукой схватился за грудь и упал. Тут же, как по команде залегла вся цепь . Увидев это, он попытался встать, но не смог. «Нельзя лежать!! Вперед!! Атаковать!!»- кричал полковник. Но никто не вставал, а некоторые уже стали отползать назад. Тогда он крикнул : «Штаб с капитана, ко мне!!» В ответ справа донеслось «Убит!!». Полковник, снова собрав силы: «Кичевского ко мне!!». Откуда то сзади крикнули «Убит!!» Он лежал, истекая кровью, и думал «Все! На этот раз, точно все! Жаль. Чуть-чуть не хватило. Так рядом была победа!» Кто-то тронул его за плечо.
-«Иван Степанович, это я! Сейчас перевяжу Вас!»
-«Римма?! Ты что тут делаешь?! А ну бегом отсюда!»
Она не обращала внимание на его слова. Лежа она стала доставать из своей сумки бинты и медикаменты. В этот момент он грубо схватил ее за одежду и глядя прямо в глаза громко сказал : «Отставить!! Со мной уже все ясно!! Атака захлебнулась, вот это плохо!! Столько солдат потеряли!! Уходи! Уползай отсюда дочка!!» Она посмотрела ему в глаза, потом посмотрела вокруг. Немцы прекратили огонь. Еще раз, посмотрев на полковника, Римма села и сняла с плеча сумку.
-«Ты чего села? Ложись!» полковник говорил не громко.
-«Атака, Иван Степанович, не захлебнулась!» твердо сказала она и стала забирать у него из руки пистолет.
-«Ты что надумала дочка?! Ты это брось! Не смей! Не сметь, говорю!»
Немецкий офицер ходил по траншее и довольный исходом боя, весело говорил солдатам: «Сегодня у нас будет много пленных! Когда устанут лежать, начнут сдаваться! Хотя не скрою, я уже думал, что мы их не остановим! Эй, Франц посмотри, девка там русская еще жива?!» -обратился он к пулеметчику.
«Господин офицер, так она вон стоит, с пистолетом!»
«Как стоит?! Почему стоит?!»- офицер стал смотреть в поле. Он увидел, что в метрах шестидесяти или семидесяти от них стояла русская сестра милосердия, державшая в руке пистолет.
Она встала в полный рост и посмотрела на лежащего умирающего полковника, который сквозь стоны шептал «Прости дочка. Прости, что тебе досталось…» Договорить он уже не успел. Она в мгновение вспомнила их встречу, беседу и подумала о его семье, которая уже никогда не дождется его с войны. За одни сутки этот человек стал для нее примером мужества, офицерской чести, отцовской любви и заботы. Римма смотрела на лежащих справа и слева солдат, которые кричали ей «Ложись!! Ложись!!», подняла руку с пистолетом вверх и стала громко говорить: « Чего лежим, русские солдаты?! Командиры погибли, так что теперь Россию отдавать врагу?! За мной!!» и сделав выстрел, побежала на немецкие позиции. Вслед за ней, с криком «Ураа!!!» поднявшись, побежали оставшиеся в живых солдаты.
Немецкий офицер закричал «Feuer!! Feuer!! », что означало «огонь», но русские были уже совсем близко. В некоторых местах траншеи велись рукопашные схватки. «Фрааанц!!!! Стреляй!!!» в растерянности кричал офицер. Пулеметчик стрелял до тех пор, пока его не проткнули русским штыком. Часть немецких солдат бросилась бежать и видя это офицер схватился за голову руками и сел на дно окопа крича: «Они ненормальные!! Они сумасшедшие, эти русские!!»
Удар пулеметной пули в бедро, заставил ее вскрикнуть и упасть в трех шагах от немецкого окопа. Она видела, что часть немецких солдат убегала, а некоторые сдавались в плен. Боль от раны заставляла ее терять сознание и потом опять приходить в себя. К ней подбежало несколько солдат и стали оказывать помощь, но один из солдат сказал «Слишком большая рана, кровь не остановить!» Она чувствовала, что быстро слабеет и попросила «Пить. Дайте попить» Попив из фляжки воды, она смотрела на стоящих рядом солдат. Один пытался кое - как забинтовать рану, двое других приподняли ей плечи, чтоб удобней было лежать, а кто-то просто отворачивался, чтоб она не видела слез, так как слезы эти были о ней. Она взглянула на небо, по которому с легкостью плыли облака, и прошептала «Господи, сохрани Россию».
Она сказала и ушла,
Туда, в заоблачные дали,
Там будет точно не одна,
Средь тех, кого мы потеряли
Вот так по совести, бесстрашно,
Шагнула в летопись твою,
Россия помни, это важно,
Ей вечно быть в твоем строю!