Тучка солнца не закрыла,
светит солнце – дождь стеной.
Прилетела, как на крыльях,
внучка с криком: «Дождь – грибной!..».
Нет дождя… Вновь суматоха:
тянет деда из избы
раскрасневшаяся кроха,
мол, пойдём, дед, по грибы:
«Видишь, высохла тропинка,
на кустах росы уж нет.
Вот, нашла уже корзинку…
Ну, скорей, пойдём же, дед?!».
Кружит крошка, словно мошка,
только хлопнуть не моги...
Отыскали ей сапожки,
ну, а деду сапоги.
По дорожке в лес, что рядом,
дед и внучка топ да топ.
Ей – несказанная радость,
а ему… Немало троп
исходил за жизнь, бывало
с «калашом» наперевес:
до сих пор хранит немало
вечных тайн сгоревший лес…
Столько лет, а по привычке
взгляд и слух настороже:
хрустнет ветка, словно спичка, –
вмиг ладонь на «калаше».
… Внучка «хвостиком» за дедом:
«Дед, смотри, какой грибок!..».
Дед, хоть вёл с собой беседу,
пропустить его не мог.
Удивляется картинно:
«Ну и ну! Вот это да!
До чего ж ты молодчина!
Не везёт мне, прям беда…».
Внучка ласково щебечет:
«Не расстраивайся, дед!..», –
и, того не зная, лечит
деда от недетских бед…
На одной руке корзинка,
разных полная грибов;
на другой – в цветной косынке
плоть без временных зубов,
к шее дедовой прильнула
и уже почти что спит…
… Так бы всё и было: пулей
жизнь назад тот дед убит.