Сталинский восьмиэтажный дом на Красных Воротах был искусно подсвечен неяркими огнями, которые делали здание еще массивнее и величественнее. «В Москве вообще удивительная архитектурная подсветка», - думал он, открывая входную дверь второго подъезда с помощью универсального кода для данной марки домофонов.
После пролета второго этажа его дыхание начало учащаться, а она словно парила рядом – легко и воздушно шагала по ступенькам.
- Ну, вот здесь мы начинали целоваться, помнишь? Потом снова шли вверх и продолжали на третьем, потом на четвертом возле окна, вздрагивая от каждого щелчка и скрипа. Но мы ни разу не попались, хотя боялась ты очень.
- Еще бы я не боялась… Только сплетен мне тогда не хватало для полного счастья.
Он остановился, чтобы отдохнуть, и снова удивился её спокойному ровному дыханию.
- Однако что-то я сдавать начал. А ты по-прежнему, как в юности…
- Ну, я же - воспоминание…
- Да, только воспоминание.
- Тёплое? – Она протянула руку и коснулась его груди.
Тотчас горячая волна родилась внутри его тела в районе легких и начала движение вниз, к животу.
Он подошёл к окну. Провёл рукой по стеклу: пыльно. Одна створка была чуть-чуть приоткрыта, на огромном подоконнике цвета серого гранита оставила грязный след банка с окурками.
- А это окно я ненавидел: каждый раз, когда мы возвращались в подпитии, ты пыталась взобраться на подоконник и выпрыгнуть из окна, утверждая, что как раз сегодня назначено полетать… Полетала?
- Полетела, но что-то не сложилось. Ветер не тот, воздух не той густоты. Не сложилось, как и в жизни.
- Вот в этом ты вся. Ветер, воздух, луна не той формы, звезд мало. Претензии ко всем, но не к себе. А то, что жизнь испортила и мне, и близким… Ты хоть понимаешь это?
Окно резко распахнулось, должно быть, внизу открыли входную дверь.
Тёплая внутренняя волна сменилась на холодный спазм кишечника. Он вспомнил все подробности, связанные с этим открытым окном, постоял, прислонившись к стене, и пошёл вниз.
- И чего приходил, - думал, пытаясь посмотреть со стороны на свой каприз.
Но со стороны не получалось, потому что ему самому было не понятно, с какой из сторон смотреть – с внутренней или с внешней.
У выхода из подъезда его встретили карета скорой помощи и полицейский автомобиль.
- Что случилось? - удивленно осведомился он у пожилого человека в полицейской форме.
Тот не торопясь проверил документы, задал несколько вопросов, выслушал ответы.
- Тут одна жиличка утверждает, что выпала девушка из окна четвертого этажа. Вот проверяем, вы что-то можете сказать по этому вопросу?
- Могу, весеннее обострение у гражданки. Я стоял у окна 4 этажа. Никого не видел.
- Следов упавшего тела нет, как и тела самого… Хотя смущает то, что в этом подъезде уже был случай много лет назад, - неожиданно разговорился полицейский, - но до меня еще.
- А, так это привидение, только не говорите, что не верите в них, - он постарался улыбнуться, - как только увидите девушку в белом, знайте…
- Вот и жиличка говорит, что девушка в белом была. Значит, видел что-то?
В участок он ехал в полицейской машине, рассматривал Москву через окно и думал о том, что каждое воспоминание может позволить себе маленькую месть. Вот только за что – он так и не понял. Достал из портмоне фотографию и еще раз внимательно всмотрелся в лицо, снова пытаясь рассмотреть то, что так и не получилось увидеть за все прошедшие годы.