ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
"Падали листья. Я родилась"
Марина Цветаева
Падали листья, и ветер
Их разносил по проулкам.
Был понедельник, и гулко,
Где-то шумели дожди.
Я родилась. По приметам –
Жить мне нелёгкой судьбою,
И, наделённой любовью,
Душу в ознобах студить.
И колыбельные пел мне
Тихий октябрь московский,
И утешал, по-отцовски,
У колыбели меня:
Будет дано тебе, дева,
Слово – спасеньем, отрадой...
Словно молитва, оградой,
Обережёт от огня.
***
Держу в руках истлевший томик.
А, может, Боже мой… а вдруг
Его листали Вы, и помнит
Он трепет Ваших тёплых рук?
И понимаю: непременно
Касались Вы его страниц.
И стаи чувств, попеременно,
Меняли взгляд из-под ресниц.
Провидица… небесная... морская,
Пророчица… разъятельница душ,
Какое провидение, какая
Магическая связь коснулась двух
Противоположностей? А, может –
Двух, не отождествляемых, единств?
И что-то подсознательно – до дрожи,
До спазма в горле, холода в груди –
Предсказывает мне: строкою каждой
Горячее дыхание стиха
В меня перетечёт от Вас однажды –
В крови мятежной словом полыхать:
«...............................»
Кого благодарить за счастье это?
Истлевшие страницы, переплёт…
В прижизненном издании поэта! –
Цветаева… и – двадцать первый год
Ушедшего столетья! «ВЁРСТЫ» – это
Мой друг и брат, соратник и двойник,
Лучами первозданнейшего света,
В запасники души моей проник.
Он угадал, иль знал, иль по наитью
Живого первородного огня –
Соединил единственною нитью,
Связав себя, Марину и меня?
***
Он когда-то считал меня взбалмошной,
Несуразной, нелепой, смешной,
Старомодной и тонкою барышней –
Был блокнот со стихами со мной.
Говорил: «Ты с Мариной Цветаевой
Под созвездьем одним рождена…»,
Что Весы и Венера нас тайною
Наделили какой-то сполна.
И всерьёз приговаривал: «Кажется,
Даже сходство портретное есть!»
И просил, чтоб чуть-чуть покуражиться,
Из стихов моих что-то прочесть.
Отмечал, что есть сходство с фамилией –
Ветвь дворянская – польская кровь,
Дед – священник, по папиной линии…
Есть одно – и непреодолимое –
Воспевать неустанно любовь.
Смуглость тонкой руки, и глаза – малахит…
Не она ль по ночам мне диктует стихи?
1.
Издалека... почти неуловимо...
Мелодией забытых мною сфер...
Сквозь времена, пространства...
Снов лавиной,
Давно ушедших в лету прошлых эр...
Приходит отголоском, словно эхо,
Мотив извечной нежности твоей,
И остаётся словом, ритмом, вехой,
Ночной прохладою, истомой дней...
О, вдохновения чарующие токи –
Из тайной чаши бытия глоток.
Ликуют продиктованные строки,
О, как мне дорог автор этих строк!
2.
Опять прибрежная волна
Мне шепчет ласково: «Марина…»
И поднимается со дна
Вздох опечаленной пучины.
Застыла, молча, глядя вдаль
С высот волошинской веранды,
И кружит чайкою печаль,
Пронзая воздух утром ранним.
И, узнаваем, вдалеке –
Максимильана профиль горный.
И галька гладкая – в руке,
Её ласкали эти волны.
Здесь вечность чувствуешь острей,
Боль расставания – сильнее,
На берегах других морей –
Так близко не встречалась с нею.
И в Коктебеле, среди гор,
Вдруг запредельно грустно стало,
И хорошо мне от того –
Она когда-то здесь бывала –
Бросала камни в гладь воды,
И собирала сердолики,
Судьбы не ведая, беды,
Что предстояло стать великой –
Ещё не знала. На горе –
Той, что могилой Максу станет,
Бывать любила на заре –
Смотреть, как солнце в море канет,
Махать с горы ему рукой…
Он на приветный жест ответит
Ей – крепко слаженной строкой,
Смеяться будут, словно дети…
Опять прибрежная волна
Мне шепчет ласково: «Марина…»
3
"Ах, далеко до неба!
Губы – близки во мгле...
– Бог, не суди! – Ты не был
Женщиной на земле!"
Марина Цветаева
Идёт за рифмой в сад волшебный,
Воспитанный вдыхает слог –
Изяществом и совершенством
Пропитан воздух этих строк.
А в интонациях и ритмах –
Движенье ветра и зари,
Дыхание волны у рифов…
Ну, говори же, говори! –
Срывая чувством все запреты
В знак запредельной высоты.
О счастье! – на планете этой
Жила, греша и каясь, ты.
Сзывала истовые строки
На первозданные листы…
В какие горестные сроки
Молилась о спасенье ты?
Какими бредила ночами,
Когда срывался шёпот в такт
Сердцебиенью и печали,
И подступала немота?
Поведай мне о сокровенном,
Презрев судилища молвы –
О торжестве, поющем в венах,
О перекрёстках роковых…
И о любви, и о проклятье,
Лежащих на твоей судьбе,
О том, что розового платья
Никто не подарил тебе.
О том, что не имела сходства –
Ни с кем, что спутница – верста,
И о печати превосходства –
На предрекающих устах.
Любила кольца и браслеты,
Но только лишь – из серебра.
О, золотые эполеты
Юнцов упавших во вчера...
Леса любившая и реки,
И губы близкие во мгле…
Что выпало, почти полвека,
Быть Женщиною на Земле.
4.
Не август, не октябрь, а январь.
Тоскую о тебе, Марина, снова –
Служительница культа СЛОВА,
Жизнь вознесла на жертвенный алтарь
Поэзии, и магии полны
Рукой твоей написанные строки.
О, волшебство предутренней мороки! –
Дань вдохновению, предчувствию весны.
Не август, не октябрь, а январь.
Зелёные глаза – причина ведать.
Легко ступаю за тобою следом –
Из строк бессмертных выбирать янтарь
Осенних осиянных листьев клёна
И говорить бессвязно и влюблённо.
Наполнив день созвучьями, как встарь,
Любуюсь долго невесомым снегом,
И тихо говорю с тобой, как с небом…
Не август, не октябрь, а январь…
И ягоды с заснеженных рябин
Доклёвывают жадно свиристели,
А в прошлом марте ягоды висели –
Сгубили соком перелётный клин.
Перелистав столетний календарь,
Почувствовала кожей ветер стылый.
Как холодно тебе в те зимы было!
Присядь к камину, не октябрь – январь.
Нальём вина. Я – за помин души,
Ты – за любовь и вечную разлуку.
Прости земле неистовую муку –
Пусть выплачется строчками в тиши.
Но высветит предутренний фонарь
Обратную, небесную дорогу...
Ты станешь собираться понемногу,
Я – ждать октябрь, пережидать январь...
...И вдруг она сказала на прощанье,
Что в прежней жизни были мы знакомы,
Что в Чехии... в Париже... Обещала:
При новой встрече обо всём напомнить.
5.
"Любовь – это значит лук –
Натянутый лук: разлука"
Поэма конца
Как наказание – разлука –
Грозит за дерзость – полюбить,
Когда и кровь, и плоть – наука –
Не во спасение – губить!
Платить сполна – всей мерой боли,
Какую и не перенесть…
К избранникам ревнивы боги –
Как изощрённа эта месть! –
На медленном огне сгорая,
Всё восхитительнее петь.
С лихвой познать блаженства рая,
И – вечной мерзлотой владеть?
О, проклят мир, залит слезами
Пиров на жертвенной крови!
И мёртвыми глядят глазами –
Те души, в коих нет любви.
6.
"Есть одна трава такая
На лугах твоих, о, Русь"
Марина Цветаева
Есть трава, Маринушка, такая
Задохнусь, вдыхая горечь эту.
Капает роса, в рассвет стекая,
Словно слёзы горькие поэта.
Вкус и запах этот – ностальгия –
По России, по родной сторонке.
А в Тарусе… там луга такие! –
Просятся в строку, и ветры звонки.
Ты поплачь, Россия, над Мариной,
Над её полынною судьбою!
Горькими стихами одарила,
Опалила горькою любовью.
7.
«В две руки развели, распяв,
И не знали, что это – сплав
Вдохновений и сухожилий »
Марина Цветаева
«И я б хотел, чтоб после смерти,
Как мы замкнёмся и уйдём,
Тесней, чем сердце и предсердье,
Зарифмовали нас вдвоём…»
Борис Пастернак
ДВА ОТРАЖЕНИЯ
Два отраженья, две любви, две боли…
Через судьбу и вечность… Поневоле
Разлучены, разведены, разъяты
По двум фронтам как будто два солдата.
Но не разделены: хоть порознь – рядом –
Судьбой, стихами, кровью, верой… взглядом –
Зрачками внутрь, как в бездну, предстояньем…
Пронзительностью строчек – в расстоянья,
Как от престола – самоотреченьем –
От жизни, и нежданным обрученьем
С невыразимой пыткой адских мук –
Разомкнутых навеки нежных рук…
Посланьем в вечность выстраданных строк
На перепутье двух земных дорог…
Мельканье стран и загнанность, и бег,
Слиянье двух не встретившихся рек…
Их двое во Вселенной – две Луны –
Чьим вдохновеньем – соединены?
Две неизбежности, два гибельных обрыва…
От встречи ждать космического взрыва.
Два откровенья – так – обнажены,
Пыланьем вещих слов – обожжены.
Две во Вселенной – пропасти астральных,
Две бесконечности, два таинства сакральных.
И сокровенность снов – до исступленья,
Исповедальность – до самозабвенья.
Два отсвета – далёкий долгий свет,
Через разлуку в протяжённость лет.
Два искупленья – выкуп за беду.
И обречённость – жить в самом аду.
Отчаянье до края – через край…
Закрытые ворота в скучный рай.
Тоски бескрайность, дней земных тщета,
И оглушает звоном немота.
Париж. «Невстреча». Тридцать пятый год,
И – времени трагический исход.
До перекрёстка – знака их судьбы –
Всё версты, вёрсты, всё столбы, столбы…
И тем, и вариаций – миражи,
Поверх барьеров – строчек виражи.
Горящие надеждой, две свечи,
В промозглой непроглядности ночи.
Два вихря, свитых в одинокий смерч,
Две жизни слитых – не разделит смерть.
И не – в руке рука, глаза в глаза…
У каждого – была своя стезя.
Быть ближе невозможно – сердца стук,
Тепло обеих вытянутых рук –
Навстречу – через ночь, тоску, пространство…
И встретиться так горько, поздно, странно…
Неужто лишь затем судьба свела,
Чтобы орудье казни приняла
Из рук его любимейших Марина?
Последним взглядом истово молила...
И вновь – разлука – пароход, вода…
Отплытие. Прощанье навсегда.
Двух судеб роковых несовпаденье.
Две боли, две любви, два отраженья…
………………………………………..
(Почти на девятнадцать лет
Борис Марину пережил,
Он, горький, в памяти хранил
Марины неизбывный свет.)
8
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Марина, знаю: не мила чужбина,
Но на Руси смерть ждёт тебя, Марина!
Париж не удержал в своих объятьях…
Москва – беда твоя, твоё проклятье –
Тебе здесь уготована петля
Для лебединой шеи, песни для.
Ах, как страшна обратная дорога –
Поэтам на Руси Елабуг много!
С чужбины – на чужбину... прибыл к полдню
Твой поезд на перрон. Себя не помня,
Ты в ад сошла – живая – в преисподнюю –
Псам на потеху, на потраву –
На неизбежную расправу.
Зачем вернулась? Господи, прости!
Так стосковалась по своей Руси?
Так изболелась душенька – нет сил?
Беги, Марина, жизнь свою спаси!
…Но будет пароход и будет Кама,
И будут губы сжатые упрямо,
И комом в горле – горькие слова...
Да, только словом и была жива!
И будет август – тот – последний в жизни,
Что оборвёт твою земную песнь,
Но каждый стих твой станет вечной тризной,
И каждой строчкой возвестит: ты есмь.
9.
31 АВГУСТА
«Знаю, умру на заре! – ястребиную ночь
Бог не пошлёт по мою лебединую душу»
Марина Цветаева
День памяти Марины. Накануне
Боль, словно пламя, опалила сон:
Елабуга… В ней, как в воде, тонули
Дома, рябины... Колокольный звон?
Нет, показалось – тишина, как глыба...
Дом в три окошка, зеленью увит.
На сковородке – жареная рыба.
В минуту эту кто-то был убит –
Война.
Воскресный день, последний – лета –
Её последний в жизни, страшный день.
Год сорок первый. В фартуке, надетом
На платье тёмное, прервав теченье дел,
Марина, на груди скрестивши руки,
Стояла у открытого окна.
Простоволосая… без выраженья муки –
Немного грустно начала она:
«Они вошли, и стало ясно,
Что всё закончится сейчас.
Я поняла: искать напрасно –
Сочувствия во мраке глаз.
И, видит Бог, – была готова,
Ждала – они придут за мной
От равнодушных Иеговы…
Устала крест нести земной.
Как руки, волю мне связали –
Иначе я бы не могла –
Всё написала, что сказали –
Тем жизнь Георгию спасла.
Небытие – условность – знала.
Сама верёвку затяну…
Я им с презрением сказала,
Что помощи их не приму.
Не на заре... а я задала:
Всё ж, на какой заре – из двух –
Уйду, чтоб всё начать сначала…
Как птицу отпускаю дух…»
И с грохотом упала табуретка.
«И всё!» – сказал какой-то человек.
И распахнулась запертая клетка –
Поэта потерял жестокий век.
Дочь Неба, легкокрылая, взлетела –
Рванулась в небеса, чтоб воспарить
Так высоко, как лишь она умела…
Верёвка держит… Оборвите нить –
Земную связь! Свободная Марина –
Впервые так – свободно и легко
Над горестной землёю воспарила,
А скорбь осталась где-то далеко.
Ночь уходила, сон остался болью –
МАРИНА! Как безмерно велика
Была утрата – разлучить с любовью...
Уйти вот так – остаться на века.
МАРИНА! Сколько же не спетых песен
Ты в вечность унесла с собой?!
Всяк – будет мал,
Всяк сущий – будет пресен,
Тебе равна – одна любовь!
10.
ПРОЩАНИЕ
"Лицом повёрнутая к Богу,
Ты тянешься к нему с земли,
Как в дни, когда тебе итога
Ещё на ней не подвели"
Борис Пастернак
Он прощался с Вами темнотою
Самых дальних уголков души…
Он прощался с Вами немотою –
Той, что хоть ни строчки не пиши…
Днями в годы, долгим взглядом в небо,
Нищенством раскраденных ночей,
Горечью отобранного хлеба
И своим сиротством, и ничьей –
Пустотою ли? – Опустошеньем! –
Так иконы со стены – в огонь,
Безысходной болью и лишеньем,
Безнадёжной близостью погонь,
Светом ослепляющего взрыва,
Где стоят – перед расстрельным рвом,
Как у бездны или у обрыва –
С ужасом в глазах, со сжатым ртом.
До предела – за пределы скорби,
Как с собой прощаясь навсегда…
Тяжестью безмерной спину горбит
Та непоправимая беда –
Прекратилось общее дыханье…
Совокупность помыслов и свет…
И слиянье душами, стихами –
Тем, чему ещё названья нет…
Так прощался с Вами Ваш Поэт.
11.
«...Прохожий, остановись!
Прочти – слепоты куриной
И маков набрав букет,
Что звали меня Мариной
И сколько мне было лет...»
Марина Цветаева
Никого… Никогда... Ни цветка...
Неизвестна могила поэта.
Только в памяти бьётся строка –
О немыслимой участи этой.
Время сделало дело своё –
Холм сравняв безымянный с землёй.
Только – ветер да вороньё,
Только дождь слёзы горькие льёт.
12.
Может, заросли там куриной
Слепоты, только маков нет...
Не написано: звать Мариной,
Не узнать – сколько было лет...
Травы, птицы поют над нею,
Земляника зовёт, сладка...
И, надеюсь, рябина зреет –
Приснопамятна и горька.
13.
Опять я думала о ней –
В знакомой коктебельской бухте.
Марина, в мареве тех дней
Вы молодой ещё побудьте!
Пусть синь небес глаза слепит,
Шумит морской прибой...
Вы – вечно юная Лилит,
С трагической судьбой...
Здесь начинается судьба –
Любовь и жизнь – как фронт,
Стихов извечная мольба,
И он – Сергей Эфрон…
Зелёных глаз полу-прищур –
Размытый силуэт…
У моря след времён ищу
В волнах прошедших лет.
Здесь начинается судьба,
Приведшая в петлю.
Ещё так далеко пальба,
Ещё – люблю… люблю…
Опять, над вольною волной,
Кричала одиноко чайка.
И показалось: не случайно
Она кружила надо мной.
14.
« ...Недолго ведь с крыши на небо»
Марина Цветаева
Она и на Земле – как небожитель –
В плену иллюзий и прекрасных снов.
А ей твердили: «Бросьте, не блажите,
Оставьте миражи созвучных слов!»
Но есть край крыши, где созвучья звонче,
И два крыла, и ветер в звёздах весь...
Оттуда Ты гораздо ближе, Отче,
И проще дотянуться до небес.
Парить легко над сумрачной долиной,
Внизу оставив страх и суету...
Морскою и небесной быть Мариной,
Знать зов глубин и ведать высоту.
15.
Была… и руку целовали.
Ушла – не спросят: а была ли?
Была – дороги, хлябь, долги…
Ушла – в столетия шаги –
Стихи. И в бесконечность – вёрсты.
Грехи – легки, по-детски, просто…
Искать вершин… Предугадать…
Успеть – до капли – всё раздать.
Простить – и стыд, и мрак, и боль…
И на губах – морская соль…
16.
Была… была… как это горько –
Сказать о ней: она была.
Непостижимо… да ведь только –
Смеялась, грезила… ушла…
Уйдя, не унесла с собою
Страданья, радости, печаль…
Наполнен новый день любовью,
И светом озарилась даль…
Ушла… покинула, но все же
Здесь жизнь оставила свою –
В стихах, что были ей дороже,
Чем пребывание в раю.
Сентябрьский вечер, гроздь рябины,
Дыхание её стихов…
Новопреставленной Марине
Прощён весь перечень грехов.
И облака – вослед за нею,
И я поверить не смогла…
Немеют губы и – не смею
Сказать о ней: она была.
17.
В последний день лета…
В последний день лета
Кровила рябина – рвалась из земли:
Сгубили поэта! Сгубили поэта!
Сгубили поэта! Не сберегли!
И больше не будет – не будет рассвета…
Не будет рассвета – ни одного…
Сгубили поэта, сгубили поэта...
И даже могилы нет у него.
18.
И не найдя приюта на Земле,
Гонима беспощадными ветрами,
Она ушла… «Не плачьте обо мне,
Зажгите свечи в полутёмном храме».
Давно земных не ведая забот,
Читает обращённые к ней строки,
Благословляя вечную любовь,
Земные не забывшая уроки,
Вдали от суесловья и греха,
Над морем реет и парит над сушей…
И каждое прочтение стиха –
Молитва за её живую душу.
19
Это летопись души
Многоточьем чувств ложится…
Знаю, в каменной глуши
Камской
Вновь тебе не спится
Под сугробом гробовым.
Слышу шелест губ – с мольбою
Обращаешься к живым –
Петь – не плакать над тобою.
Слаще словом ворожишь,
Чем при жизни ворожила,
Под забором возлежишь –
Под кладбищенским.
Могила, занесённая пургой –
Ни дороги к ней, ни тропки…
А такой, как ты, другой –
Не сыскать… Ложатся строки
Снегом на полынь-траву…
Стынет горькая судьбина.
Стебелёк сухой сорву –
В память о тебе, Марина.
20
Люблю стихов твоих шаманство,
Кликушество и колдовство,
Они из утренних туманов –
Лучом пронизанных насквозь.
Они даруют откровенье –
Меж тьмой и светом грань тонка,
И заражает вдохновеньем
Строка, зовущая в века.
Вокруг тебя миры иные…
Но слово пробуждает свет.
Дороги помнятся Земные?
Я верю: помнишь силуэт –
Размытый… из нечётких линий…
Воображеньем дорисуй –
Снегов российских… пражских ливней…
Слов неизменный поцелуй.
В них всё – любовь, всё – озаренье,
Дыханье чувств – обнажено,
Полны – пророческих видений,
Пьянят, как старое вино.
Им следовать, томясь от жажды,
Не рассуждая – им внимать,
И ощущаю клеткой каждой,
Что полнит душу благодать.
Благодарю! Благословляю
Твои наследные слова!
Как никогда, воспринимаю:
Жива… в строке! И тем – права!
21
ДОМ В БОРИСОГЛЕБСКОМ
ПЕРЕУЛКЕ
Со всех дорог, со всех вокзалов,
К нему вернулась – не живой.
И смотрит влажными глазами
Дом на Марину. Над Москвой
Витает дух её свободный,
Она в своих стихах – жива.
И видит дом: как люди бродят,
Вокруг неё, шепча слова.
И в летний зной, и на морозе,
Звучат стихи – «О, милый грех!»
Она сидит, в усталой позе,
И смотрит горестно на всех.
Она теперь не эмигрантка,
Вернулась из небытия,
Но память беспощадно ранит –
Где, где теперь её семья?
Ни дочь, ни сын, ни внук, ни внучка
Дверь не откроют в этот дом...
За что судьбой такая участь
Дана ей? – в горле горький ком.
Дом не поймёт: так отчего же –
В него Марина не войдёт?
И ждёт шагов её, до дрожи,
Из года в год, из года в год…
Он молодой её запомнил –
Свидетель радостей и бед,
Он и сейчас весь ею полон,
И голос помнит, спору нет.
Здесь каждый стих её прочитан,
Взгляд, скован бронзою – кричит…
О, как она красноречиво
Теперь молчит!
22.
Не сладким соком малины спелой…
Не терпким соком калины горькой,
А кровью алой стихов не спетых
Уста пылают Марины… Только
Целует губы земля сырая,
Но стих сочится водой сквозь камни,
И ветер голос стихом срывает,
И эхо бьётся о берег Камы.
Им внемлют звёзды, им вторят птицы…
Мотив желанный живой царицы –
Царицы слова… и плачут камни.
23.
ПИСЬМО МАРИНЕ
О, знала ль ты тогда… давно, в Тарусе,
Могла ль предвидеть избранность пути,
Когда впервые, прошептав по-русски,
Стих Пушкина продлила – до пяти –
С его трёх строф, по-детски, гениально,
Всей жизнью оплатив судьбе оброк –
До неизвестности мемориальной –
От тех восьми неосторожных строк?
Могла ль представить жизнь в скитаньях долгих –
Германию, Париж, глухой вокзал
Москвы – в пустых вестях и кривотолках,
И заглянуть Елабуге в глаза?
А если знала? Что бы изменилось,
Когда бы знала – да хоть что-нибудь?
Ну, и потом... потом… скажи, на милость:
Вознаграждён ли Господом твой путь?
Твоим стихам, как драгоценным винам,
Давно настал предсказанный черёд –
Бессчётные тома по магазинам.
Теперь их тоже мало кто берёт –
Почти что, в каждом доме, без сомнений,
Найдётся пара книг твоих, поверь,
Иль – полное собранье сочинений,
Стократно переизданных теперь.
В домах, где ты жила, теперь – музеи
Земного пребыванья твоего.
Там ты творила колдовское зелье
Своих пророчеств, это волшебство
Негромко ремеслом именовала,
Привычно непридуманностью строк
Срывала с дней тех – тайны покрывало,
Переступая вечности порог.
Ошиблась ты сказав: "Другая мода!
Меня не помнят даже старики..."
Опять тебе, через земные воды,
Протягиваю две руки.
Считаешь ли, что жизнь пропала даром?
Стоит в Тарусе памятник тебе.
Марина, слышишь, молодой и старый –
Здесь молят Бога о твоей судьбе.
В Москве, в Борисоглебском переулке,
С тобою, бронзовой, столкнулась невзначай –
Отозвалась в висках и сердце гулко
Стихов твоих надрывная печаль…
Во Франции открыт совсем недавно
Твой памятник в Сен-Жиль-Круа-де-Ви.
Судьбою зарифмованная данность,
Напомнила: душа ещё кровит.
И снова посыпает раны солью
Клокочущая бездна бытия:
В Тарусе и во Франции – босою
Страна увековечила тебя.
Но, если б не вернулась ты в Россию –
Могила бы известною была,
И отыскать мне было бы под силу
Её на Сент-Женевьев-де-Буа.
А где-то там, на улочках Парижа,
Любила ты стихами говорить.
Наверное, и там осталась крыша,
С которой ты мечтала воспарить...
И пусть с тобой пребудет только радость –
На том ли свете... иль на этот свет –
Вернёшься ты – не в ночи мрак, а в алость
Зари, предвосхищающей рассвет.
...Я отложила ручку... Тихо в доме...
На небе от заката яркий след...
И в облачном пленительном изломе –
Угадываю женский силуэт.
А луч зари зажёг четыре слова
В её открытой книге на столе:
"Сказать? – Скажу! Небытие – условность".
И облако растаяло во мгле.
24.
Стихов твоих бокал… пьянящий
Разгадкой скорой… вечной тайны…
Наполнен страстью настоящей.
Я припаду к нему устами
И буду медленно и долго,
Чтоб наслаждение продлилось,
Вино с пленительным восторгом,
Превозмогая бездны близость
И утоляя жажды властность,
Пить, ощущая слога терпкость,
Напиток колдовской прекрасный,
Приветствуя напор и дерзость.
Кто? – одалиска ли, весталка…
Ведунья, не боясь быть странной,
Что розовый алмаз украла
И привезла из дальних странствий,
Иль жрица заклинаний слова? –
Со всемогуществом мессии
Ночь околдовывая снова,
Луну на небе погасила.
Ты сожжена в каком столетье
В костре проклятых инквизиций?
Мне слышится моленья лепет,
И видится огонь в глазницах…
Всё – до последнего глоточка,
Всё – до последней капли выпить…
И за последним словом точку
Как ворога возненавидеть.
О-дна – до дна…
Вино – настойкой
На травах приворотных… знаю
Отравлен слог любовный, только
Мне всё равно. Напьюсь печалью.
И гибелью… Вкушу запретной
Земной, небесной, вечной тайны…
… И ненасытными устами
Вновь припаду к строфе заветной.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
А послесловия не будет –
Лишь послевкусие, оно –
Душе отрада в сонме буден,
Пьянит, как старое вино,
Разлуки боль и скорбь утраты…
(Не всё содеяно – к добру).
Когда-то временем распяты,
Слова тоскуют по перу.
Марина, вдохновенны строки,
И бесконечен разговор –
Не властны над стихами сроки,
И с вечностью не кончен спор.
********************************
Посвящение Татьяне Костандогло
ОТКЛИК НА "ПЯТЫЙ ВОЗДУХ"
http://www.stihi.ru/2010/05/30/4862
Какая мощь бунтарская со дна…
Ещё не слыша имени Марины,
Её сестрой была наречена!..
Не зря сакральность гибельной пучины
Звала тебя, ждала, тая глубины...
И, зарождаясь в таинствах тишин,
Родство по крови выпростало слово –
Первопричинно-истинной основы
Для покоренья яростных вершин
И для пророчеств – голос первородный –
Единокровен Дух равносвободный.
Слова, что вызывают только боль,
Из пепла возрождаясь вязью строчек,
Приносят в мир спасение – Любовь –
Божественной субстанции источник.
Не знала ты, как страшен океан…
В нём гибнут корабли надежд и страсти.
Но как душа – тебе он Богом дан –
Стремителен, растерзанный на части
Противоречий, гибельный поток -
Разверзнутою бездной между строк.
Лети на свет небес! Ты – не земная –
Вниз не сорвёшься, крыльев не сложив,
Не помня: что есть смерть
и что есть жизнь,
Смятения отчаянья не зная.
Не смолкнет пусть пленительный напев,
Небесной и морской - двух певчих дев.
Знакомой песней души услаждая,
Ворвись любовью всей в проём окна…
В проём груди – и, спутав имена,
Вселенская органная волна,
Стань на одно мгновение тиха,
Чтобы послушать – плачет ли она,
Особенно во время листопада…
И знай, сестра: ты у неё – одна,
Не прерывай дыхания стиха!
Ей, кроме песен, ничего не надо.
С благодарностью за отклик -
СЕРГЕЙ МОРГУЛЕЦ
http://www.stihi.ru/2018/05/27/6931
Душе высокой жизнь земная,
Увы, - ступень на эшафот.
Но в этих муках постигает
Она величие Высот.
Покуда смертны, мы не в силах
Постичь Небесный Апогей -
Нас ужас смерти и могилы
Не выпускает из когтей.
Но этой жертвенности зёрна
Подснежниками здесь и там
Сквозь снег и лёд растут упорно,
Как и положено стихам.