В тот час
на двор смотрел я прямо с редкой жидкостью воды,
густо всматривался в жизни, что гулили на груди
за стеклом в глазах не видел, кто живой, кто не живой
и не плёл в уме идеи, и не ставил крест на всём,
в поднебесном водоёме бесу строя бастион.
Не бросал священных мощей в зубы корсо под мостом…
я осознал,
что не по силам, узел крепкий давит кость,
на затылке вьётся грубо бурый топорный блокпост;
кляп сжимают сталактиты, талый грот перстом затих,
караулит сторож псину, спусковой крючок…и штык
лижет пену c пасти тела, что под россыпью гвоздик…
у пса
косятся окуляры, Тулльев барахлит чердак,
будто Фульвия играет хризалидом поросят,
заблудился в костной келье, стёр молебельный сустав,
встав на рельсы вновь к расспросам Елисеевский арап:
Тварь да раб, ничтожность сею? Или волчьи я вожак?
Ежечасно псина стонет от тернового ужа…
в этом царстве не
бывать забавы жить! Даже лапы не решают с кем они хотят прожить,
вдоль багровых стен проходит суягнятный вечный жид,
будто выпал он из шкуры, мясо на костях забыв.
Отзеркален по верстам он, отрешённый по народу,
Как громадный камень в воду, лишь вибрация и вздох.
И хоть кажется природно, будто царь он всех зверей,
Но шакальный стон колодца помнит девять дней Джейн Грэй…
может быть
пёс обессилен, долг и горб да хвост дрожит,
и сова летает кругом и очами портит быт.
Выпал из седла пегаса, и нет сил убить химеру,
лишь во снах экстазных драка, лишь Морфей пронзает серость,
серный дух лишь там драконов призывает на балы!
Там балует он нечистых, тех, что сорвались с цепи,
пса же гонят вон из будки, ну а там уж сам крутись…
Дразнят гончую в колодках тем, что могут хаски быть…там
ни выбора, ни
чести, ни таланта до краёв, ни смекалки нет, ни злости,
лишь заката очи Ра, бликом крыльев алконосты заведут в желудок Каа.
Тут давно сидят детишки, Гамельн весь опустошён,
Флейта, дудочка-известность, не один там миллион.
А так хочется с цепи слезть, хорохорясь да крича,
и как вольный воин рати потрубить в их черепа!
Ярость сводит скулы напрочь, зубья стёрты до десны,
цепкие гиены в ноги…и терзают до кости,
якудоси бесконечно, шесть творений вновь года,
Яков ось восхода в рай перевернёт, и шприц вводя…
снизойдёт до новый эры, эры псов, но не людей,
что кусают руки кормчих, что сажают на клыки,
и позывы «Авва Отче» слышат лишь от арлекин
православных и обрюзглых в масках жёванных святынь…
Латынь у псины холодеет, видно паралич дошёл,
Из шёлка шёпот зазывает пса на личный разговор,
и стыдно видеть, как сжимает его костлявые черты
металл бездушный безграничный…разбился голубь у груди,
сидевший смирно, невзирая на ядрёность той воды….
Всех вновь загоняют по кухням, уж март утопает в поту,
по спорим за чашкою пива, но только в ночи, про вотум…
искристые мысли, огонь в головах, жаргонизмы.
И вечная пёсья мечта, мечта о…
достойной жизни.