Слепое, дальнее, пустое «в никуда», часы старинные с навязчивой кукушкой. Такая зимняя, как будто сгусток льда, такая бледная – в снегах не обнаружить. Пред взором еженощно мгла, и мгла, и мгла, распутица больших, но одичалых трактов, отсутствие любви и запрещенных ласк, постылость замков, нянек, бесконечных трапез.
Ты был мой гордый рыцарь и опальный князь, а я – бездомная и юная беглянка. Чужие города не могут не принять, но мне без слёз на них никак уже не взглянуть. Безбашенный арфист, неистовый певец – залог безумия и тёмных одиночеств.
Круги расходятся по дремлющей Неве, но вряд ли ты меня когда-нибудь расхочешь. Что в отречении твоём? Лишь только хворь и терпкость красного креплёного в стаканах. Вот пробираешься под окнами, как вор, минуя лучников и пьяную охрану – зачем, скажи, зачем, раз выбрано навек остаться одному, а мне скитаться всуе?
Круги расходятся по стынущей Неве от наших горьких и прощальных поцелуев.