Если бы мальчики мои знали,
Что каждый свой стих я отчаянно прожила.
Что каждая строчка моя
Правдива настолько, что с ней хоть к Богу.
Что бы подумали мальчики,
Не найдя там опять себя?
Они б догадались,
Что меня призраки беспокоят?
Заметил ли ЗОЖник, и был ли он удивлён,
Когда в моих песнях весёлый мальчик курил траву?
Или, к примеру, всё тот же мальчик, был обольщён
И в грязном подъезде имел одну из дворовых курв.
Проглядел ли поэт? Или просто списал на рифму?
Когда я писала про то, как красиво пел,
Один паренёк (это было назад лет триста,
Но у меня для него даже папка отдельная – “For myself”).
А услышал ли нежный романтик, как ручка скрипит ночами,
Выводя на бумаге образ дерзкого мужика?
Которого, честно сказать, даже другом назвать не вправе,
Но который оставил под сердцем огромный шрам.
И понял ли атеист, что не всё тут чисто,
Когда я в сотый раз с просьбой к Богу стихи пишу?
Чтобы снова какой-то «Он» - был счастливым (назло завистникам)
Приношу, словно в жертву, слова свои к алтарю.
И пусть ни с одним не сложилось всё просто и гладко:
Одного безответно любила, другого отвергла сама.
Но воздам вам, как должное, за достоинства и недостатки,
Память пылких сердец пронесу я сквозь время в стихах.
И если, мой мальчик, пишу я, не думая и спеша,
Если буквы спокойно и ровно ложатся на белый лист,
И если ты в моих строках не видишь опять себя,
Значит, память моя снова бьет
По камням любовно-надгробных плит.
(4.4.2018)