Сжигали прежде правду на кострах...
Припомнив тридцать третий год в Берлине,
там чью-то мудрость превращали в прах,
на сажей окольцованных томах
огнём стирая авторское имя.
Сгорали книги тысячной толпой,
отмеченные, кто - звездой Давида,
идеей коммунизма мировой,
или за то, что, просто, не такой,
каким в рядах арийцев быть не стыдно.
Играли марши, разносилось "хайль",
рождённое из Мюнхена пивными,
где создавался наци инвентарь,
швырнув терпимость на борьбы алтарь,
вождя в экстазе прославляя имя...
Броня запретов, как всегда, крепка.
Гораздо легче поломать... Не строить.
Стереть пытаясь чьи-то имена,
не задрожит в сомнении рука,
подписывая акты беззаконий.
Как можно запретить читать стихи,
пух тополиный целовать губами,
июньскими ночами у реки
смотреть на то, как в танце светлячки
над водной гладью пляшут огоньками?
Как треплет ветер луговую прядь,
нектар с цветов пчела берёт для мёда?..
Пытаться глупо всё перечислять
тем, кто не в состоянии понять,
что значит для свободного свобода.
Припомнив тридцать третий год, Берлин,
костёр на Опернплац, "зиг хайль" браваду...
Клубами дыма вился серпантин
из мудрых мыслей, образов, доктрин,
умы кого-то засевая правдой.