Она, как прежде, захотела,
и я в священное жильё
её восторженного тела
понёс усталое своё.
Как небо встало надо мною…
А я не мог навстречу ей
подняться частью тела тою,
что всех нахальней и … скромней.
Глядел увядшими глазами
как надо мной она грустит,
и больше не было меж нами
ни слов, ни счастья, ни обид.