Перевод с итальянского Эдуарда Троппа. Вступительная заметка Михаила Петрова
Журнал «Звезда» представляет читателям переводы пяти сонетов Лоренцо Медичи (1449—1492). Своеобразие этих переводов в том, что их автор отнюдь не профессиональный переводчик со староитальянского, как можно было бы предположить на основании весьма высокого, на мой взгляд, качества этих текстов, а профессор — математик Эдуард Абрамович Тропп (род. в 1940 г.). В научных кругах он знаменит не только своими выдающимися математическими способностями, но и мастерством создания очень качественных домашних стихов и стихов на случай. С его слов мне известна история появления переводов сонетов Медичи. Дело в том, что Эдуард Абрамович — большой любитель искусства итальянского и в особенности флорентийского Возрождения. Он многократно бывал во Флоренции, и однажды ему удалось купить у антиквара на площади Святых апостолов сборник стихов Лоренцо Великолепного. Охваченный азартом достижения самых невероятных целей, что свойственно ему и в его профессиональной деятельности, то есть в математике, Эдуард Абрамович ринулся с помощью словарей и самодельных подстрочников переводить первый раздел сборника, состоящий из пяти сонетов. Невозможно себе представить, как ему удалось при весьма скромных знаниях итальянского (тем более староитальянского) создать перевод стихов, выразительно передав их весьма сложное содержание да еще и неукоснительно следуя затейливому сонетному канону.
Коллега Э. А. Троппа по институту и по Общественному совету журнала «Звезда»
проф. М. П. Петров
I
Часто стал образ в моей голове возникать,
Время и место не помню: когда-то и где-то,
Смутно я вижу детали ее туалета.
Твердо запомнил, что глаз я не мог оторвать.
Ты только знаешь, Амур, с чем сравнить ее стать,
Краски какие найти для такого портрета,
Грация нежных стеблей деревенского лета:
Трудно представить, словами нельзя описать.
Ласковый утренний свет над белоснежной горою
Сам Аполлон на заре щедро и радостно льет,
Так и над платьем ее волна золотая сияет.
Время и место в рассказе своем не открою:
Красное Солнце везде каждое утро встает,
Вечен Божественный Рай, где она обитает.
II
О тихий сон, приди! Твоим явленьем
Встревоженное сердце успокою,
Источник слез моих твоим закрою
И сладким, и мучительным забвеньем.
Ты сладишь в одиночку с вожделеньем.
Ты женщину мою возьмешь с собою
С ее благочестивою душою,
Ее очей веселым выраженьем.
А поутру сменю я вид беспечный
На набожный, смиренный вид страдальца,
Чтобы желанье не явилось в гости.
Увы, ни ежедневный сон, ни вечный
Не приведут усталого скитальца
К сияющим вратам слоновой кости.
III
Кто-то лелеет мечту о жизни богатой,
Пышность кому-то нужна, высокое званье,
Нужно на площади шумной роскошное зданье,
Рядом богатство всегда с нуждой и утратой.
Лучше зеленый лужок с травою несмятой,
Возле купальни ручья не молкнет журчанье,
Птичка, зовущая пару свою на свиданье,
Тихим дождем усыплен любитель завзятый.
Через тенистые рощи взобрался я в горы,
Диких зверей наблюдал бег неустанный,
Нимфа-трусиха плясала какую-то пляску.
Здесь, на высокой скале озираю просторы,
Падают с неба лучи красы несказанной,
Мне заслоняют они городскую и сельскую сказку.
IV
Всякая наша, увы, надежда напрасна,
Всякие наши ошибочны предположенья,
Все мы — невежды, и нам не дано откровенье,
Это хозяйка всего — Смерть — демонстрирует ясно.
Этот лелеет талант, одержимый им страстно,
Этот поет или пляшет, тот бьется в сраженье,
Этот разумно избрал в себя погруженье,
Тот завладел полумиром и злобен ужасно.
Каждый из них уязвим в мирской круговерти,
Наши расчеты смешны, хлопоты наши — пустые.
В разнообразной Природе любое возможно,
Ловко тасует она наши судьбы людские.
Всякая вещь преходяща, ничто не надежно,
Прочного нет ничего на Земле, кроме Смерти.
V
Царство свое покидает царица,
Остров Киприда родной оставляет;
Рай, где под сенью она отдыхает,
Рай, где ручей под ногами струится.
Подданный жаждет с богиней проститься:
Нежный зефир ее в путь провожает,
Шепчутся кроны дерев, запевает
Сладкую песню влюбленная птица.
Сына с собою берет Афродита,
Мальчик на травке зеленой резвится.
У Артемиды — большая забота,
Не пострадала б невинная свита:
Нимфа проворная зря веселится,
Видно, не знает, в чем сила Эрота.
Перевод с итальянского Эдуарда Троппа