«Жить - это значит постепенно рождаться»
Антуан Экзюпери
Не пытайтесь меня встревожить
Не пытайтесь меня встревожить,
Мол, немногое – это немало!
В полуполное не переложишь
То, что полупустым стало.
Было время! Листая лица,
Слышу вновь многолетий хОры.
Как хрустели, ломаясь, спицы
И возниц развевались лОры*!
Но оставим победы аренам.
Жить «на бис» и клонировать славу
Для ума – непосильное бремя.
Бес погубит, скандируя «Браво!»
Не пытайтесь прошлое множить.
Всё единожды, как мать.
Так стена обрушиться может,
Если нижний камень изъять.
* Лор (греч.- лента) — широкая длинная полоса ткани, украшенная жемчугом и драгоценными камнями
Эгейский лоток
Я не поэт и быть им не могу.
Хотя случается: по немощи житейской
Предчувствую, что где-то я краду
(как антикварный вор в морях Эгейских).
Я понимаю - красть нехорошо.
И в плутовстве нет высочайших правил.
Но я пишу, а самому смешно:
Он выронил, а я перенаправил!
Стекает в вечность времени река,
Скрывает рифмы и мрамОров тайны.
А я плеснул с эгейского лотка
ЛогОсов сладкозвучных сочетания!
Уфф!
Умолкаю.
Слишком глубоко!
Меня пугают зыбкие мрамОры,
И жжёт гортань божественный ЛогОс,
И плавит одежонку вора.
Дом моей жизни
Я создаю в себе самом
На средства Горних поступлений
Усладу сердца, умный дом,
Где нет ни тягостных влечений,
Ни серых пятен, вглубь сеней
Зовущих окриком недуга.
Где всё разумно, ночь и день
Согласно бродят друг за другом.
Я дом слагаю много лет.
То денег нет, то смысла жизни.
То грянет гром, и дней бювет
Наполнят слёзы укоризны.
Минуя планы этажей,
Прольются в цоколь, как надежды
На рукописи и чертежи,
Мной ненаписанные прежде.
Мой милый цокольный этаж,
Былых раздумий грозный витязь!
Ты шёл всегда на абордаж,
Но не всегда был победитель.
Господь с улыбкой сочетал
В тебе и посох, и палитру:
Любви беспечный карнавал
И слёз сердечную молитву.
Увы, нет крыши. До сих пор
Проросших стен тугие силы
Сомкнулись кряжисто,
Позор!
Встречать закат через стропила.
ПечИ нетопленой труба
Отныне - аистов гнездовье.
Что ж, смысл всякого труда -
Опору ладить к изголовью.
Друзья,
У жизни на краю
Моей судьбы седую правду
И дней кадастровое право
Вам с радостью передаю.
Прошу вас только об одном:
В воспоминанье человека
Не разбирайте этот дом
На нужды будущего века!
Доживём до понедельника?
Кто мы - душа,
дух,
тело?
Среднее что-то, да?
Формула, краешком мела
Начертанная на года?
* * *
Входит уборщица Зина:
- Опять на доске беспредел?!
И губкой школьной, резиновой
Зина стирает мел.
- Зина, остановитесь,
Это же мой геном!
Я в цепочке развития
необходим!..
- Non! - закричала Зина. - Sence!
И, макнув навскид
В тазик губку резиновую,
Стёрла меня с доски…
Гуси-лебеди
Истекают из жизни усилия
Вереницею прожитых сил.
Превратилась озёрная лилия
Ныне в чёрный взъерошенный ил.
А по небу плывут гуси-лебеди,
И в глазах серебрится туман.
Мы такими девчонками бредили,
Только память поверит нам!
Вот и всё. Напоследок, как водится,
Встанем, плечи сомкнув над столом,
И во славу святой Богородице
До детишек отвесим поклон!
…Так стояли они, мятежные,
Раскрасневшиеся от вина,
Годы жизни, как силы прежние,
Пригубив от того стола.
Уходили, будто примеривали
Что-то долгое между собой,
А вослед им ерОшил ветер
Белый дым над печною трубой.
О – да!..
Храни, Господь, меня в пути.
Не ровен час, Земля поката.
Я вышел в мир, но мне идти
Всё время суждено обратно.
Вернуться в нечто, стать ничем.
НажИтое в земных пределах
Сложить, как верный казначей,
Хозяину сдающий дело.
По перекатам верстовым
Где мне пришлось пройти и выжить,
Я в горний вглядывался мир,
В кусочки драгоценных ижиц…
Их нынче унесу с собой.
Они не мЕрны в трёх началах.
Надеюсь, дольний верстовой
Простит мне маленькую шалость!
Прощайте, милые друзья,
Уже заправлены телеги,
Храпят лошадки, вьются снЕги…
Их обмануть никак нельзя.
Поздняя встреча
Подчас из прожитого "я"
Беспечно выпорхнет былое
И чмокнет в губы: «Я с тобою!»
А ты подумаешь: «А я?..»
Стать прежним – непосильный труд.
Но, пропустив стаканчик "Кьянти",
Отмерить дружеским объятием
Аршин младенческих причуд
Мы оба вправе.
Пусть как прежде
Клокочет красное вино.
Ведь в юные лета равно,
Какие на плечах одежды!
Будь мудр и терпелив!
Ты погоди ещё чуть-чуть,
Не тронь рукавником железным
То нежное, что безмятежно
Едва лишь направляет путь.
Пусть много будущего зла
Ты видишь в одеяньях кротких,
Дыхание пределов плотских –
Вино для терпкого ума.
И помни, обнажая нож,
Поранишь сук – себя уронишь.
В премудром деле волка тронешь –
С овцы добра не соберёшь!
Я наблюдаю в зеркале подобие
Я наблюдаю в зеркале подобие.
Ещё один хороший человек!
Разумно пьёт и женское снадобье
Употребляет порционно. Нет
Малейшего изъяна в отражении.
Любой, взглянув, удостоверит: "Он!"
Но ум, увы, волнует рассуждение:
Я в зеркале… левша! Заслышав звон,
Крещусь католику под стать. Как Леонардо
Пишу не так. Не с той ноги встаю.
И на часах сквозь милую неправду
Уходят стрелки в молодость мою!
Возвращаются старые песни
Возвращаются старые песни,
Как в плену побывавшее время.
Возвращаются старые песни,
Как проросшее доброе семя.
Наши юные певчие глАсы,
Восхитительных женщин зарницы,
Коммунальные кухни – террасы
И гитара, которой не спится!
Мы по жизни едва ли богаты.
Умирать предстоит в одиночку.
Наши песни крылами заката
Нас восхитят, как в лучшие ночи!
Мы узнаем далёкие земли,
Сбросив хвори и старые платья.
И сквозь песни вернёмся на Землю,
Где любовь обнимает и платит,
Где надежда, как радость невежды,
Не(пред)сказуема,
Где горят, как светильники веры,
Наших песен былых слова!
Послесловие побед
Вот послесловие побед:
Последний возглас покаянный
И рифм мерцающая лава,
Стекающая в слово «нет».
Вот предисловие другой,
Ещё неясной жизни в смерти,
Когда изношенные тверди
Врастают в илистый покой.
И там, в глуши, под точкой «ру»,
В земле емейлов однородных
Вы обретаете свободу
Сквозь собственную наготу.
Вам в послесловие побед
Послышится однажды ранью:
«Горацио! - воскликнет Гамлет. -
Вот – череп, то-то был поэт!»