БАХ
(поэма)
НАЧАЛО
И ныне начат день в ночи,
Когда, зажечь свечу не смея,
Ловлю я свет не от свечи,
Чтоб ноты записать скорее.
Раздвину шторки на окне,
И стол зальет луна ночная.
А сколько лет сегодня мне, –
Семь или семьдесят, – не знаю.
Из шкафа тихо достаю
Через решетчатую дверцу,
Мой строгий брат, тетрадь твою, –
И в радости, и в страхе сердце!
Спит дом, уставший от забот,
А мне нет сладостней заботы,
Когда за перепиской нот
Я чую собственные ноты!
О, сколько тем! Их десять, сто!
Ночь, не кончайся! Спите, люди!
Но кто диктует темы, кто –
Дарует ноты фуг, прелюдий?!
Кто эти звуки дарит мне,
Просеивая их сквозь сито
Из тишины?! И в тишине
Я в небеса шепчу: “Спасибо...”
КАПРИЧЧИО
Ах, клавесин, оплачь, дружок,
Отъезд возлюбленного брата!
Уже зовет его рожок,
Звучит почтовое стаккато.
Под ржанье ражих лошадей,
Сжав свой гобой, умчится Якоб,
И от кипящих смехом дней
Останется тоска, как накипь.
Ах, клавесин, еще не раз,
На клавиши бросая руки,
Оплачем в муке, не смирясь,
Неисчислимые разлуки,
Прощанья с близкими, уход
Любимых, и среди прощальных
Все ожиданья дней начальных,
Рассыпав горсти горьких нот...
ПРЕЛЮДИЯ
(Люнебург. Баху 17 лет)
Я клялся: ненависть мою
К безличью, серости, к измене
Не взрывом черных нот измерю,
А светом жалости сменю.
И говорил, отсеяв сор:
Искусства цель и назначенье –
Не гневное разоблаченье,
Не осмеянье, не укор.
А в том, чтоб вечно, всюду, сплошь
Лишь вызывать в душе любого
Глубоко спрятанного Бога,
Как солнце или летний дождь.
МЕЧТА
(Юность в Веймаре)
Мне милая была нужна,
А может быть, луга в тумане
Или в лесу подснежник ранний
И музыка, и тишина.
Я покидал отцовский дом,
Шел за ворота городские
И, руки на лугу раскинув,
Глядел в волшебный окоем.
Так высота была светла,
Такою ясностью манила,
Что там, за далью, можно было
Заметить ангелов крыла.
В такой тишайшей тишине
Душа о радости молила,
Что чудилась мне поступь милой,
Которая спешит ко мне.
Так было благостно кругом –
И этот вяз, и этот ясень, –
Что я поверил: мир прекрасен
И счастье так возможно в нем!..
АРИЯ
Так хочется прожить легко,
Подобно выдоху тумана
Над речкой, озером, поляной
Навстречу братству облаков.
Так хочется прожить светло,
Скворца апрельского безгрешней,
Склоняющего над скворечней
Свое прохладное крыло.
Так хочется, в конце концов,
Под ста обличьями своими
Найти единственное имя,
Открыть начальное лицо.
Но кто подскажет дольний путь,
Освободит от наваждений,
От бесконечных заблуждений,
Чтоб мне с улыбкою вздохнуть?
ОТЗВУК
Где ива – там, наверно, пруд,
Где буря – вольный буревестник.
Мир полон древних соответствий,
И где-то новые прядут.
Не потому ли вновь легко
Слетает музыка с ладони
И дышит светом и любовью
И дальнее недалеко?
И если я на свете есть,
То знаю я до самой смерти:
Ты быть должна на белом свете
И, может быть, подашь мне весть.
Дай Бог, чтоб связи не устали,
Чтоб с белошвейкою-зимой
Еще белей березы стали
И взялись за руки со мной.
Дай бог, чтоб за слепым дождем
Лепилась радуга, чтоб следом
За братством – радость и победа,
За стуком – нараспашку дом!
Чтоб за великою идеей
Являлись, стерши рубежи,
Столь же великие мужи,
А не слепые лицедеи.
ФУГА
(В Арнштадте. 1704 г.)
В своей не спрятаться тени,
А вы, родные, за горами.
Мы с тишиной опять одни,
А где-то музыка играет.
За окнами базар страстей,
Долбеж уставов, знаков, грамот
Да скрип смиренных писарей.
А где-то музыка играет.
Сменяют веру сотни вер,
Но опустели наши храмы.
На ржавых петлях стонет дверь.
А где-то музыка играет.
Ах, ничего-то я не смог,
Комок в камин – шипя, сгорает
С пустыми фугами листок.
А где-то музыка играет.
Оглохну, Господи, во мгле.
Когда ж труба над нами грянет?
Так тихо-тихо на земле.
А где-то музыка играет.
ВЫБОР
О вольность – высь и широта!
И позади мои границы!
Как жизнью мне распорядиться,
Покуда жизнь не прожита?
Быть может, сталь угнать в ножны,
Возвысив сердце на прощанье
И жалостью, и пониманьем
Над бездной всяческой вражды?
Иль с детства вложенный заряд
Страстей и взглядов вековечных
Сменить моралью светлых речек
И кругозором горных гряд?
А может, начинить, забить
Свое мгновение любое
Такой единственной любовью,
Чтоб все иное позабыть?!
Или превыше благодать –
Гоня усталость и остуду,
Творить! Творить! Творить! И всюду
Гармонию и дух искать!
К ЖИЗНИ
Даруй нам дольние пути,
О жизнь земная, – ведь жестоки
Тобой отпущенные сроки, –
Так благодатью возмести.
Но не позволь любви к тебе
Стать жадностью, забывши меру,
И в жалкой изойти борьбе,
Поставив выгоду над верой.
ЖАЖДА
О Господи! Пока дышу,
Любви желаю. Дай, Создатель,
Дай радости, дай благодати,
Дай мне любимую, прошу!
Гляди, проходит жизнь моя,
И только нежность остается.
О Господи, немного солнца,
Еще вкусить от бытия!
Дай случай мне! Я заплачу
Душой моей. Даруй мне встречу!
Всей жизнью на нее отвечу.
Покуда жив – любить хочу!
ОЖИДАНИЕ
Все ждут Тебя. Томясь, молясь.
В любом раздумье и деянье
Есть, Боже, нота ожиданья,
И в ожиданье – с высью связь.
Все ждут Тебя. А впрочем, нет,
Не знают Господа иные,
Ушедшие в дела земные,
Где, вместо Неба, чернь монет.
Но и безверная душа
Ждет неосознанно и тоже
К Тебе стремится тайно, Боже,
Хотя бы час не мельтеша.
ВЕТЕР
Кто истинным живёт? Где любят
Хорал высокий? Верно, там
Нет места пошлости! И – в Любек,
К органу, к Бухстехуде в храм!
Там презирается расхожесть!
Там мы поучимся! Пока
В дороге ветер, растревожась,
Гремит, сметая облака!
Я слышу в нём клочки, намёки
Грядущих фуг, токкат и месс, –
Но и высокие уроки, –
Те, что даются нам с небес!
СВИДАНИЕ
Тут, у органа, Барбхен, тут
С тобою первое свиданье,
Где пахнут терции садами,
Луга прелюдий расцветут!
Тут пальцы в клавиши легли
И ноги по педалям ходят,
А души рвутся и находят
Певучесть в будущей любви.
Тут, у органа, как и он,
Вдыхаем храма горний воздух, –
И шёпот наш, и трубный возглас
Спасителем благословлён.
СУД В АРНШТАДТЕ
(21 февраля 1706 г.)
Арнштадт, ты жёсток и жесток,
Обрушивая камни гнева
Не только на мои напевы, –
На каждый мой свободный вздох.
И в консистории уже
Отцы, взирающие косо,
С вопросов перешли к допросам
И роются в моей душе.
Но, травленный сто раз на дню,
Я перестал искать виновных
Средь хмурых пастырей церковных
И слуг усердных не виню.
А мне, Арнштадт, всего страшней
Режим твой темный, что от века
Уничтожает человека
И порождает палачей.
ОТВЕТ
Я потерял к тебе доверье,
Мир лживый! Стану ль возмещать
Отмщением свою потерю
И тем, что тоже буду лгать?
Отвечу ли тебе презреньем?
Но тихо очи подниму –
Услышу: “Только лишь смиреньем,
А больше – жалостью к нему”.
ОТКЛИК
Я говорю: любовь рождает
Любовь другую. Мы живем
Таинственно один в другом,
И скрытый блеск меж нас блуждает.
Мелодия меж нас поет,
И отзвук в нежность переходит!
Нет безответности в природе,
Но слуха нам недостает.
МИГ
Спешащий – что там впереди? –
Летящий – за далеким светом
Вдруг на мгновенье на пути
Остановись и ощути,
Что ты живешь, что счастье в этом.
Всмотрись в мгновение, всмотрись
В себя, всмотрись в того, кто рядом,
Всмотрись немимолетным взглядом
В родных, в любимых, в смерть и в жизнь.
НЕЖНОСТЬ
Мария Барбара! Ручей
Твоих волос поет и плещет
И щедро катится на плечи,
Сливаясь с музыкой моей.
Я так люблю тебя! Прими
Всю страсть мою, всю нежность эту,
Все сны, все радости мои,
Мои закаты и рассветы!
Люблю тебя! И что с того,
Что с безразличьем полусонным
Моим внимаешь Пассионам,
Не понимая ничего...
ИМЯ
Ни лес, ни камень, ни цветы
Не знают собственного имени.
И мне неведомо, любимая,
Кто я. Пока не скажешь ты.
Что – музыкант, что – Себастьян,
Что – сочинитель осиянного!
Не знаю истинного самого,
Которым сам я осиян.
Не тайный ветер надо мной,
Не церковь и не глас божественный, –
Ты мое имя мне открой,
Судьбой дарованная женщина.
БЕЗ ПОСТАРЕНЬЯ
Где силу взять и волшебство,
Чтобы разъять мне миг единый
И вечность, сжатую пружиной,
Вдруг высвободить из него?
И в этой вечности с тобой,
Любимая, познав бессмертье,
Без постаренья жить на свете
Неразделимою судьбой!
ВЗЫВАЮ...
(Мюльхаузен. 1707 г.)
Взываю из суровой бездны,
О Господи, сквозь смрад и тьму
К тому, быть может, одному,
Кому ответы все известны.
Ответствуй же! Я флейту бросил
И, сумрачный, в моем краю
Отныне песен не пою,
А задаю одни вопросы.
Ответствуй же! Кругом разлад,
Перемешалось столько истин.
Не ведаю, кто ненавистен,
Кто в мире прав, кто виноват.
Ответствуй же! Но жалкий ропот
Напрасно бьет об небосвод,
И не дает ответа тот,
Кто здесь над нами ставит опыт.
КАНТАТА 81
Спит Иисус. На что же мне
Надеяться? Шторм бьет по лодке.
А на возглавье на корме
Спит мой Христос, Господь мой кроткий.
Я тоже средь учеников,
Кричащих про свою тревогу,
И, как они, взываю к Богу,
Хлебнув от жизненных валов.
Но, о спасении моля,
Не крик, отчаяньем объятый, –
Бросаю в мир свои кантаты!
Услышь, о Господи, меня!
В ТВОИХ РУКАХ
Я вверил, Господи, себя
Твоим рукам – не раз их сила
Меня то в небо возносила,
То опускала – лишь любя.
Но, знаю, никогда, вовек
Меня из рук не выпускала, –
Как малое дитя, качала:
То вверх и – вниз, то вниз и – вверх!
РЕМЕСЛО
Живу ремесленником божьим
И каждый день в тетрадь мою
Записываю то, что прожил,
И прихожанам отдаю.
Не ведаю сует тщеславья,
Не знаю спешки и возни.
Есть ремесло. На нем расплавлю
Без примеси часы и дни.
Живу, приготовляя звуки.
Мой Бог, я знаю ремесло.
Но как протягиваю руки
В ночи, пока не рассвело,
Туда, за дальние созвездья,
Среди громов, среди ветров,
И слышу радостно известья
О музыке иных миров!
СВЯЗЬ
Стою под звездами ночными,
Забыв свое земное имя,
Единым с ними становясь.
Не ощущаю плоти бренной,
Меж тем как мысль со всей вселенной
Уже налаживает связь.
В ВЕЙМАРЕ
(На службе у князя Эрнеста)
Хватало пламени и льда,
С лихвой – гранита и металла,
А воздуха недоставало
Вздохнуть всей грудью иногда.
Среди хаоса и дерьма,
В часы заноса и завала
Хватало бойкого ума,
А мудрости недоставало.
Недоставало светлых слов,
А может быть, ключа лесного,
Где в камушках клокочет слово,
На чей-то откликаясь зов.
Быть может, взгляда одного
Или единственного жеста,
Чтоб снова стала жизнь на место
Вне зла и горя своего.
ОРГАННАЯ КНИЖЕЧКА
Ты, Саксен-Веймарский правитель,
Меня в темницу заточил.
Но ты, приятель, не предвидел:
Вчера я перья заточил!
На койку жёсткую прилягу,
Но не для отдыха и сна, –
Мне Барбхен нотную бумагу
Со снедью вместе принесла.
Не ведаешь, всесильный герцог,
Про тайный давний мой союз:
Сквозь толщу стен ночами – к сердцу
Подходит тихий Иисус.
Мы с Ним в беседе еженощной,
И на прощание Господь
Мне оставляет нот пригЊоршни
И силу – страхи побороть.
Под сенью Божией охранной
Я вижу свет невдалеке!
И под прелюдией органной
Пишу одно лишь: SDG! *
* Soli Deo Gloria (Одному Богу Слава)
ПОНИМАНИЕ
Я в муках, словно среди бесов,
Хоть предназначена душа
Для чистой радости небесной, –
Не для молвы иль барыша.
Я здесь среди глухих, к несчастью,
Самоуверенных невежд.
Жду понимания всечасно
С надеждой, паче всех надежд.
Не сочиняю, не дерзаю,
Лишь вслушиваюсь: что во мне?
Меня т а м понимают, знаю!
Но – на Земле, кто – на Земле?
ЗАВЕТ
Лишь прикоснусь к стихам Завета,
Прочту хотя б единый стих,
Взрывается сверканьем света
Мелодия в мечтах моих!
Я взыскан волею Господней
И словно снова родился!
Послушайте, что мне сегодня
Надиктовали небеса!
ОТКРОЙСЯ!
Откройся радости, душа,
Как темная Земля – рассвету.
На неурядицы не сетуй,
Но труд назначенный верша!
Откройся радости, душа,
И помоги другим, приемля
Всех, кто, как ты, пришел на Землю,
Печально радости ища!
Откройся радости, душа, –
Она в любви и в чистой вере,
Она в дожде, в цветах и ветре,
В ручье, в шуршанье камыша!
Светлей же, широко дыша,
И обнаружишь, озаряясь,
В себе самой живую радость!
Раскройся в радости, душа!
ПРЕДЕЛ
(Лето 1720 г.)
Домой! И солнце в вышине!
В коляске князя, из Карлсбада!
Так много радости во мне,
Что ей душа уже не рада.
Я этой радости земной,
Когда не ведает предела,
Боюсь, как будто знак дурной
Сокрыт в ней для души и тела.
Как будто милостивый Бог
Остерегает: меру ведай,
Чтоб столь же беспредельной боль
Не стала, лишь нагрянут беды.
Тебе положен сей удел,
О человек, сосуд скудельный:
Для радости земной – предел,
Лишь неземная – беспредельна!
СОСТЯЗАНЬЕ С МАРШАНОМ
Творящему не до побед.
Но как, исполнены упорства,
Вступаем мы в единоборства,
Забыв про общий дух и свет!
Как рвемся кверху год от года,
Но, превосходство доказав,
Мы падаем в глазах природы,
В глазах созвездий, гор и трав.
И мы уже на шаг почти
От бездны и от порыванья
Жизнь и искусство низвести
До пошлости соревнованья.
Еще сравняет нас тоска
И все гордыни перепашет.
Как жалки состязанья наши,
Как тайна наша высока!
ТАЙНА
Все – тайна чья-то сокровенная:
И это небо голубое,
И океан, и куст сиреневый,
И ласточка над головою.
А кто-то разгадать пытается,
Но за разгадкой, самой малой,
Несметные теснятся таинства,
Встают, как горы из тумана.
ТВОРЧЕСТВО
Художник, ставь перед собой
Неразрешимые задачи
И начинай неравный бой,
Благословляя неудачи.
И, может быть, тогда тебе
Вдруг приоткроется случайно
Не разрешение, а тайна
Чего-то, равного судьбе.
ИСПЫТАНИЕ
Прекрасна гамбургская церковь,
А в ней – сажусь я за орган!
Для испытанья? Для оценки?
Или для радости мне дан?!
Борюсь за место органиста!
И да помогут ныне мне
Клавиатура и регистры,
И чистый воздух в глубине!
Меха, педали, мануалы,
А больше – липы и стрижи,
И небо, и шиповник алый,
А больше – тремоло души!
Не до восторгов и оваций, –
Ищу я место на Земле.
С кем из семи соревноваться
За место у органа мне?
Они ловки и сноровисты...
Играю – с Господом в душе!
Борюсь за место органиста!
А место – продано уже.
ПОИСК
Блажен, кто Богу своему
Довериться по-детски может.
Рассудок только лишь тревожит,
Сомненьем нагоняет тьму.
Друзья ли, недруги вокруг?
И сам себе я враг порою.
Христос – единственный ли друг,
Ему лишь душу я открою?
С кем ни встречаюсь на пути,
И в музыке людской, и в гуле,
В любом хочу Христа найти!
Найду ли, Господи, найду ли?
ВО БЛАГО
Меня Ты не оставишь, Боже!
Ты знаешь, что полезно мне.
Земля и всё, что на Земле, –
Твоё, и я, кто сын Твой тоже!
Ты даровал мне час такой,
Когда исчезла “злоба дневи”,
И радость в сердце и покой!
Живу, как буду жить на Небе!
ПРАЗДНУЙТЕ!
Хвалите Бога своего,
Святое чувствуя родство,
И каждый день встречайте, люди,
И празднуйте, как Рождество, –
И смерти никогда не будет!
ДУХ
Нас в слабости крепит наш дух.
Крепи меня в своём горниле,
Не оставляй меня, мой друг,
Не ослабляй своих усилий!
Чтоб я не сдался, не поник,
Когда любая мелочь ранит.
Оставишь на единый миг, –
И слабость страшной силой станет.
ПОДАРОК
В час повседневности неяркой
Вдруг вечность ощутил на миг!
И не было среди земных
Дороже Божьего подарка!
Ко мне мелодия пришла
Без примеси прикосновенья
Струн или клавиш – только пенье
И чуть шуршащие крыла!
О, как не исказить тот звук,
Недоброй моде на потребу,
Прислушиваясь к темпу, тембру,
И д а р не выпустить из рук?
ДОРАСТАТЬ!
Не быть оставленным Тобою,
Но на руках Отца пребыть
И в этом благостном покое
Свою любовь к Тебе копить!
Чтоб до безмерной непрестанно,
До, Господи, Любви Твоей
Любовь дитяти дорастала
И радостно сливалась с ней!
ИЗ ЛЮБВИ
Всё из любви творит Господь.
Всё, даже отнимая только!
Грехи бы только побороть
И вынести страданья стойко.
Что скрыто в замысле Творца?
Что б ни было – сверх тайн, секрета
Любовь сначала! До конца!
О, как хочу я верить в это!
К ВСТРЕЧЕ
Я многих радостей лишён.
Но есть одна – не за горами!
Сквозь старость, через смертный сон
Пройду, нет, буду вознесён
Туда, где снова буду с вами!
Я встречусь с матерью, с отцом,
С Марией Барбарой и с теми,
Кто позабыл уже о том,
Что – день и ночь, что значит время,
Но знает в е ч н ы й свет и дом!
Мне только б вырваться из пут
Мгновенных страхов, а вернее,
Из сердца вытеснить скорее
Той музыкою, что зовут
Любовью, плача и светлея!
ЗА ЧЕРТОЙ
Какие встречи – за чертой
И сколько предвкушенье множит –
И с тем, с кем шёл одной тропой
Среди земного бездорожья,
И с тем, кто дальней был мечтой –
Там встретимся! С одним Тобой
Я и не расставался, Боже!
ОТЪЕЗД
(1723 г. Бах переезжает в Лейпциг)
Пять – Кетен, девять – Веймар. Нет,
Уж если просидел в болоте
Без малого пятнадцать лет,
То более – не отберете.
Прощайте, местные князьки,
Кто, умножая злое рвенье,
Замалчивал мои творенья
И зажимал мой дух в тиски.
Прощайте те, кто пожелал,
Чтоб музыкант, гармоний полный,
Был лишь одним из подпевал
Эрнеста или Леопольда.
Не с бриллиантами ларец,
Не ворох славословий лестных,
А дарит мне надежду Лейпциг,
Что п о н я т буду наконец.
ВЫБОРНАЯ КАНТАТА №22
Как знать, дадут ли место мне
И буду ль кантором в соборе,
Но я душой в иной стране,
И музыку возьму с собою.
Что мне в хуле и похвале,
Что непризнание тупое!
Пусть не расслышат на Земле,
Я музыку возьму с собою.
Эммануил и Христиан,
И Фридеман, – родные дети,
Средь городов, средь разных стран
Лелейте высшую на свете.
Дар многих, коим нет конца,
В десятки стилей воплотится,
Да все – лишь малые частицы
Гармонии, что у Творца.
Но счастлив я, что ныне смог,
Быть может, лучше, чутче многих
Подслушать Музыку, что в Боге,
И – возвращу Тебе, мой Бог!
ОТРАДА
Нет, не успею. Не готов
К воскресной службе. Лишь к закату
Я спохватился. Средь миров,
Средь дальних звезд моя кантата.
Она у Господа еще,
Меж тем как я впустую тратил
Часы и бился горячо
За лишний гульден в магистрате.
Вязанкой дров и мерой ржи
Хотели обделить. Доплатой
Заполнен день. А для души,
Для песнопенья, для кантаты –
Лишь ночь... Листы мои пусты...
Молчанье... Помоги мне, Боже!
Не успеваю, видишь Ты,
Не успеваю! Ты поможешь?
Меня заботит не успех,
Не славы ласковые цепи, –
Мне только б, Господи, успеть
К воскресной службе в нашей церкви.
Я не завидую другим,
Живу Твоею благодатью.
Не знаю, кто диктует им,
Но мне диктует мой Создатель.
Не надобно иного мне, –
Нет осияннее и выше
Отрады, чем наедине
С Тобой Тебя, мой Боже, слышать!
И тяготы не тяжелы,
Когда ловлю, под небом стоя,
Струящийся из тишины
Хорал, отпущенный Тобою!
Раскрой же, Господи, скорей
Свои объятия, – и свято
Приму из вечности Твоей
Ко мне летящую кантату!
АННА МАГДАЛЕНА
Хор – к солнцу устремлённый лес!
Твой голос в хоре величавом
Я, Магдалена, различаю, –
Как голос ангела с небес!
Жена, возлюбленная, друг!
Преображаешься ты в храме,
И поражёнными глазами
Гляжу: вся отрешенье, дух!
И где тот смех и воркотня
С детьми, уроки, быт вчерашний,
Кводлибет и концерт домашний
С подружками на склоне дня...
А здесь – что будни и дела!
Глядишь молитвенно и строго.
Я так не ощущал бы Бога,
Когда б ты рядом не была!
ПОЧЕРК
Мои кантаты вечерами
Ты переписываешь вновь,
А завтра петь ты будешь в храме
Мою к Создателю любовь.
Так день наш каждый вместе прожит,
Такое вызрело родство,
Что даже почерк твой, быть может,
Не отличат от моего.
ОТДОХНИ
Душа в заботах тяжела...
Немного отдохни, прошу я,
От нестихающего шума, –
Ещё есть в мире тишина.
Пройду по роще не спеша.
Даже от музыки немножко
Ты отдохни, моя душа,
Средь мяты, кашки и горошка...
Забудь, чем в мире занята.
Нет ни органа, ни клавира!
Хоть на мгновение пуста
В средине вечности и мира.
БЕЗМОЛВИЕ
...Но всё ли скрипкой передам,
Но всё ль доверю я клавиру?
Ещё есть что-то, что – ни вам,
Ни им, ни остальному миру.
Лишь ночью подойду к окну
И выдохну в созвездий пламя,
Что никогда и никому
Ни инструментом, ни словами...
ЛИКУЙ!
Ликуй, Творец, во всех мирах!
Хоть знаю я печаль мирскую...
Но временны – и страх, и прах.
Залог в Тебе, что возликую!
Ведь ныне творчества моря,
Что даришь мне и щедро множишь,
Есть радость высшая моя!
В ней – и спасение, быть может?!
ЗОВ
Кто в паутине злых забот,
Кто тупо смотрит, кто зевает...
Проснитесь, голос нас зовёт!
Господь идёт – и всех сзывает!
К Нему сквозь полночь поспеши!
Где твой огонь? Темно и глухо
В светильнике твоей души.
В светильнике души – нет духа.
ДИТЯ
От преизбытка доброты
Ребёнком маленьким, Дитятей
Спустился к нам на Землю Ты,
Когда разжала высь объятья.
И словно я расту с Тобою,
Мой Иисус, и мне опять
Так сладко Имя дорогое,
Идя сквозь годы, повторять!
ЗА МНОЙ...
Перепишу ли Куперена,
Легренци, Шютца, будь во мне
Их музыка, что наравне
С гармонией живой вселенной!
Им небо удалось подслушать!..
Но там – за ними и за мной
Настроят ли на Бога душу
Иль искусятся новизной?
НЕНАВИСТЬ
Власть всем страшна. Но тем ещё,
Что ненависть в ответ рождает –
Грех, что нещадно-горячо
Жжёт душу, жжёт и побеждает.
Шепчу себе: “Забыл про высь?
Так повтори Христово Имя!
Всяк – падший, вставший над другими.
За человека помолись!”
КРЕДО
Жизнь, сотню лезвий обнажи,
Но и тогда взойду и выстою –
Не потому что мало лжи,
А потому что знаю истину.
Взойду – избавлю дух и плоть
От низкого преуспеяния.
Моя твердыня, мой Господь –
Моя дорога осиянная.
Весь мир приму и обниму,
Утешусь в самой малой малости
И радуюсь не потому,
Что мало горести в дому,
А потому, что много радости!
ДИСГАРМОНИЯ
Всё с музыки меня сбивает:
То бюргеры, то магистрат,
То власть, что свой обман сбывает
На рынке лжи, где крик и смрад.
Там пасторы, там пиэтисты,
Там поучения невежд.
Студенты, хриплые хористы...
А музыка, ты где же, где ж?
Власть дисгармонии повсюду.
Оглохну средь мирских забот.
И – рвусь я в тишину, как в чудо!
И – слышу: Бог меня зовёт!
СОВЕСТЬ
Ты не впадай, спасаясь, в сонность,
Но и не мучься, не казнись,
От вин мятущаяся совесть!
Довольно ты глядела вниз!
Без сожаленья мир оставлю.
Что здесь великого, скажи,
Кроме великого тщеславья
И повсеместно мелкой лжи...
Но здесь пребуду, сколько надо
И сколько мне назначил Он!
Да встречу Бога, и с отрадой
Я отойду, как Симеон!
МЕРА
Когда из радости и горя
Встаёт, как новая судьба,
Мир фуг моих и ораторий, –
Я больше самого себя.
Но средь внезапного затишья
Небесный кто-то и судья:
“Там, на Земле, – мне шепчет свыше, –
Ты меньше самого себя”.
ЧТОБ НЕ ПОЖАЛЕТЬ!
И прежде чем душе, как птице,
Вдруг выпорхнуть из дней земных,
Жить, чтобы их не устыдиться,
Когда придёт последний миг.
Довериться Тебе всецело –
И ныне, Господи, и впредь –
Так век прожить на свете белом,
Чтоб в вечности не пожалеть...
ТЫ САМ...
Утешься, сокрушённый дух!
Есть у тебя незримый Друг.
Он даст с любовью неустанной
Надежду, словно благодать!
А веру сам ты должен взять,
Чтобы она твоею стала.
ПРОЧЬ!
Прочь, злые! С Иисусом мы!
Отныне, дьявола клевреты,
Не ваше время – с властью тьмы,
А наша вечность – с властью света!
Отныне будет возрастать
Не ваша злоба и злословье,
А наша в мире благодать,
Лишь наша благодать с любовью!
КАНТАТА 166
Звенело “Радуйтесь!” – повсюду!
От утра шло, от синевы,
От ласточек, цветов, травы!
И с ними петь я ныне буду!
И отзываются альты,
И клавесины, и виолы,
И в доме Магдалены соло
Им вторит: “Радуйся и ты!”
А сквозь мелодий летний лес
Вдруг, в неожиданном затишье:
“Но б д и т е в радости!” – я слышу
Из самой глубины небес.
ГАРМОНИЯ
Ты видишь, Боже: снова правлю
Кантаты, чтоб ни нотки лжи.
Я не о том, что сам оставлю,
Но что останется, скажи!
В любом аккорде, в ноте каждой
Да ощутят по мере сил,
Как здесь гармонии я жаждал,
К Христу молитвы возносил!
ЗЕМНАЯ...
Земная музыка! И слово,
И вздох листвы, и крик грача...
Земная – от ключа лесного
Вплоть до скрипичного ключа.
Но в мире пошлости расхожей
Почти бессильна. В небосвод
Шепчу: “Твоей Небесной, Боже,
Нам музыки недостаёт!”
КАК В ДОМ...
Всяк – прах. Но что это?! И в нищем,
В душе его, услыша зов,
Бог хочет обрести жилище!
О, что ни сделает любовь!
Когда бы так и ты, искусство,
В любую душу вдруг вошло,
Как в дом – во имя Иисуса,
Преобразив её светло!
МИЛОСТЬ
Моих грехов премного, Боже,
Но больше милостей Твоих!
Не отнял Ты, не уничтожил
Дар, мне дарованный, – т в о р и т ь !
Какой была бы страшной кара
Пустой, бесцельною судьбой,
Кем был бы я, лишённый дара –
Как связи, Господи, с Тобой...
ДОЛГ
Бог мне не должен ничего.
Но получаю дар Господний
Лишь из одной Любви Его!
А чем воздам Ему сегодня?!
Греми, орган, и пой, клавир,
Хоры, оркестры! Вновь готов я
Кантатами наполнить мир,
Как мой Господь Своей Любовью!
ВЕРА
Как радуется та душа,
В которой обитает вера!
Нет ни обыденности серой,
Ни барыша, ни дележа.
Ты вся принадлежишь Христу,
Полна токкат и пассакалий!
На душу страхи посягали,
Но цель сменяет пустоту!
И повторять готов опять,
Иной не зная благодати:
Всё можно в жизни потерять,
Но только б веры не утратить!..
ВОЙНА
Средь войн – с утра и дотемна, –
Где жизнь сражается со смертью,
Не тихнет главная война –
Добра и зла на белом свете.
И я в извечном том бою,
И вслушиваюсь в мир и в души,
И чувствую: сейчас разрушит
Фальшь мира музыку мою.
Одной гармонией дыша
И дорожа небесной нотой,
Пою! Но словно жалит что-то,
И сокращается душа.
И я томлюсь, и боль остра.
Откуда это зло? Оно же
Есть лишь отсутствие добра,
И оступился я, быть может?
Иль в душу смог проникнуть тот
Через сомненья, как сквозь щели,
Кто победить и в самом деле
Ее потщился и гнетет...
ИЗ ДУШИ
Есть мысль, но холоден поток
Привычных слов и нотных строк.
Ловлю мелодию, как птицу.
Ударь, печаль! Ударь, восторг!
Чтоб из души не мысль исторг,
Но музыку, что в ней таится!
ВНЕ ДОГМ
Мнят: лишь они угодны Богу.
И свысока взирают строго,
Следят, как я молюсь, пощусь,
И дЊогматы блюду ли свято,
И в ариях моей кантаты
Не пал ли я до светских чувств?
До них мне мало дела ныне,
До правил их, до их гордыни.
Я просто в радостной любви,
Мой Боже, говорю с Тобою
Органом, скрипкою, гобоем –
Вне догм, придуманных людьми!
СВИДЕТЕЛЬСТВУЮ!
Свидетельствую о Христе
Устами, как дитя, светлея,
А больше флейтою своею,
Открытой Божьей высоте.
Свидетельствую о Христе
Душою, радостью объятой,
А больше нотами кантаты,
Разбрызганными на листе.
Свидетельствую о Христе
Поступком, даже самым малым,
А больше радостным хоралом,
Мирской враждебным суете.
Свидетельствую о Христе
Союзом с Анной Магдаленой,
А больше тихой кантиленой
В любви нетленной и мечте.
Свидетельствую о Христе
Цветком благоуханным с луга,
А более токкатой с фугой,
Что, чудится, звучит везде.
Свидетельствую о Христе
Всей жизнью!
Чудом зренья, слуха!
А больше музыкою духа,
Что даровал Он на кресте.
Шуршаньем птенчика в гнезде
И тихим звоном звёзд бессонных,
А больше – громом в Пассионах
Свидетельствую о Христе!
НАПОЛНИТЬ!
Когда я мысли обращаю –
Средь страхов и земных забот –
К Тебе, – внезапно ощущаю
Частицу вечности, что ждёт!
И сердца верящего Радость
Превыше радостей земных!
И страхи, ей лишь покоряясь,
Сникают, выжидая миг...
И жажду сплошь все дни в судьбе
Наполнить радостью деянья,
Молитвы, творчества, дерзанья
И – устремлением к Тебе!
ДУША
Не будь наполненной пороком,
Но и пустой не будь во мгле!
Душа, ты вся под Божьим оком,
Ты – небо Бога на земле!
Скажи: “Господь – моя твердыня!”
Впусти Христа! В Нём суть и путь.
И для кого-нибудь отныне
Ты и сама опорой будь!
ВЫСТОЯТЬ
Что Бог творит, на благо мне! –
Шепчу, как ни было бы скверно.
Сегодня? В завтрашнем ли дне?
Здесь, на Земле, иль т а м, наверно?!
О, только б выстоять теперь,
О, только бы душа живая
Смогла бы всё перетерпеть,
На будущее уповая!..
УТЕШЕНИЕ
Поверь! Страдание не может
Быть завершеньем у Творца,
Но только утешенье Божье
И лишь блаженство без конца!
Не бесконечна в мире мука,
Уймётся всякая беда.
Не знает меры только мудрость
Отца и милость навсегда!
МУЖАЙСЯ!
Мужайся, слабая душа!
Не забывай: и ты любима
Христом! И не пройдёт Он мимо,
К таким же, как и ты, спеша!
Он принесёт тебе покой,
А самые большие скорби
Любовью претворит Он вскоре
В такую радость, в свет такой!..
И на земном пути крутом
Увидишь рано или поздно:
Мученья обернулись пользой –
Какой, узнаешь ты потом!
К КАНТАТЕ 20
1.
О вечность! – прокричал я. – Время
Без времени! Я страх таю!
О, как со слабостями всеми
Вступлю в гармонию твою?
2.
Ад для проживших в злобе, гневе –
Не в виде серы и котлов,
А в том, что не узнают в Небе,
Что значит Божия любовь.
Да, ад не в том для живших в блуде,
Что жечь их будут без конца,
А в том, что доступа не будет
В обитель Радости Творца.
Для живших ложью и обманом
Не в огненной геенне ад, –
А лишь в томленье постоянном
И беспокойстве, точно яд.
И совесть им не даст покоя,
Пришедшая, как ночью тать.
Вот что их будет жечь такое
И в с ё заставит вспоминать!
Ад будет в яростной тоске
По Божьей милости с отрадой,
Покою, что – невдалеке,
За недоступною оградой.
3.
...О Боже, помоги же мне
Преодолеть мои соблазны,
Пока ещё я на Земле,
Пока усилья не напрасны!..
ЛИШЬ ТАМ...
Да, верно, нас Ты любишь больше,
Чем мы – самих себя. Ведь Ты
В нас видишь всю безмерность, Боже,
От нас же скрытой высоты!
О, как открыть её пытаюсь,
Ведя печально счёт годам!..
Я приоткрыл её покамест,
А полностью – лишь т а м, лишь т а м !
С ОДНИМ ТОБОЮ...
Когда звучали эти ноты,
Так не хватало мне кого-то,
С кем разделить бы мысли мог,
Восторг, волнение с тоскою!..
О, сколько дней с одним Тобою
Делюсь я сокровенным, Бог!
ВРЕМЯ
Как мерны в струнных и в басу
Удары маятника: время
Идёт. Нет, я его несу
С трудом и тяготами всеми.
Смыкаю слабые уста,
Усталые глаза смыкаю.
Спокойной ночи, суета,
Пустая суета мирская!
Наслушался и нагляделся...
Но заменю уже во сне
Хоралом, дремлющем во мне,
Весь пошлый шум дневного действа.
Забыть обман, утишить боль, –
И мысли стают, лишь коснутся.
Пусть снится с музыкой любовь!
О, только б ночью не проснуться...
Тогда сильней, чем днём, стократ
Сомненья, страхи, обольщенья
Затопят мысли, покорят,
Бессонница раздвинет щели.
Спокойной ночи, суета,
Пустая суета земная!
Ты рана в плоти дня сквозная.
Смыкаю очи и уста.
Но прежде помолюсь Тому,
Кто подарил мне это время,
Чтоб в вечность нёс его сквозь тьму
С трудом и тяготами всеми,
Но и с блаженством потому!
ПРИГОТОВЛЕНИЕ
Живу, приготовляясь к смерти.
Что создал я на этом свете,
Просматриваю, правлю вновь.
Но слышу вдруг: “Не к смерти вовсе
Ты, Себастьян, сейчас готовься,
А к вечности себя готовь!”
СУТЬ
Не в плаче тихом утешенье,
А во внезапном ощущенье,
Что близко Он, что рядом Он!
Я не оставлен! Чуть терпенья!
И суть да ведаю теперь я,
И верую: я Им спасён!
ЧтЊо логика моя земная, –
Я Промысла Его не знаю.
Лишь в музыке, что мне Творец
Для месс, мотетов присылает,
Разгадку вдруг приоткрывает,
Чтоб тут же спрятать наконец!
ВОЛЯ
Творящий бедности не знает.
Далекий от мирских щедрот,
Добычею богатств не занят, –
Он из души их достает.
Творящий зависти не знает.
Весь к совершенству устремлен,
Он лишь на Господа взирает,
А прочих и не видит он.
Он выбрал творческую долю
Не для лаврового венца,
А чтобы собственную волю
Слить с высшей волею Творца!
“МАГНИФИКАТ”
Тогда над церковью Фомы,
Над пылью Лейпцига, из хмари,
“Магнификата” хор ударит,
Из самых недр извечной тьмы!
Заполню каждый час и миг
Ручьями, звездами, рябиной,
Глазами женщины любимой
И буду ими видеть мир!
ПРИРОДА
Все видит. Почему ж тогда
Не подает тихонько знака,
Едва наметит нас из мрака
Глазами темными беда?
Но знамений на свете нет,
Мы сами их во всем находим,
Желая приписать природе
Спасительницы добрый свет.
Неужто, помня лишь свое,
Она и вправду равнодушна,
И выше, чем душа, неужто
Законы жесткие ее?
И все ж, немыслимым дыша,
О, как я жду, что с нами рядом
Однажды глянет нашим взглядом
И в ней проявится душа!
СВОБОДА ВОЛИ
Скажи, о Господи, доколе
Разгадывать мне Твой закон:
Дана ли нам свобода воли
Иль всякий самообольщен?
Мой выбор вправду мною сделан
Иль в некой книге бытия
Расчислен путь души и тела
И вплоть до жеста задан я?
И в страсти к милой порыванье
И каждый шаг навстречу ей
Мне продиктованы заране
С тоскою вечною моей?
Я сам борюсь со злом и ложью
Иль предопределен уже
Любой поступок, что заложен
С рождения в моей душе?
Но если это так, то что же
Вся жизнь моя и эта роль?
И все дела мои, о Боже, –
Твои дела, моя – лишь боль?
МИНУТА
Жизнь откровенна и груба,
Так для чего рождает нежных
И о каких еще надеждах
Поет далекая труба?
Что надобно тебе от нас?
Возьми в конце, а не вначале.
Не утоли мои печали,
А отдали еще на час.
Пускай, не ведая помех,
Нам выпадет еще минута
Любви, и ласки, и уюта,
Как выпадает чистый снег.
ДАРЫ
Чего, чего мне не хватает?
Того, что за душу хватает.
А за душу хватает сад
Руками яблоньки расцветшей,
Вдруг осветившей жизнь и вещи,
Обыденные день назад.
Чего, чего мне не хватает?
Того, что за душу хватает.
А за душу хватает луг
Ста пальцами травы, пропахшей
Сурепкой, мятою, ромашкой
И красным клевером вокруг.
Чего, чего мне не хватает?
Того, что за душу хватает.
А за душу хватает бор
Мильоном дланей с пышной хвоей,
Где тайной тишины с лихвою,
Но длится некий разговор.
Кого, кого мне не хватает?
Того, Кто в сердце обитает.
О, как мне разглядеть Его,
Кто подарил мне лес, и пущи,
И луг, и этот сад цветущий,
И целой жизни торжество!
ДЛЯ РАДОСТИ
Смеются небеса, ликует
Земля! Живущее, живи
Для радости и для любви –
Все остальное да минует!
Ведь так легко – не лгать, не красть,
Так просто, Боже, так нетрудно
Любовью одарить друг друга,
Отвергнув друг над другом власть!
Так явна эта благодать:
Мы – для любви на белом свете.
Но для чего нужны столетья,
Чтоб эту истину понять?
СЮИТА СИ МИНОР
Ах, шутка – детства чистый смех,
Во взрослости сокрытый нашей,
Раскованной души бесстрашье
В краю, где скованность у всех.
Ах, шутка – шалости родник!
Ты тем уместнее средь споров
Или ученых разговоров,
Чем неожиданней для них!
Ах, шутка – радости дитя!
Ищи забаву и потеху,
Ведь повод есть всегда для смеха
Среди печалей бытия!
Мы с шуткой в гости вас зовем!
Хотя на кофе не богаты,
Зато “Кофейною кантатой”
Вас угостим в дому своем!
А пожелаете, друзья,
И сами пойте и пляшите
Под звуки “Шалости” в Сюите,
Которую сыграю я!
Как лишний груз, отбросьте грусть,
Моей лукавой флейте вторя,
А я и музыкой в миноре
Вам как сквозь слезы улыбнусь!
ВАРИАЦИИ
Опять мой друг, хоть полон сил,
Да вот бессонницей страдает.
Пусть Теофил ему сыграет.
За клавицЊембал, Теофил!
Вот вариации мои –
Играй их, юноша, прилежно,
Там грустно, здесь с улыбкой нежной
Но все же главное – в любви!
Пусть ариетта стайкой нот
Вспорхнет из мануалов, либо
Канон задумчиво взойдет,
А завершит, смеясь, кводлибет!
Ночь и длинна, и холодна,
Но бодрствуй, шпильман, их играя!
Пускай подарит сон одна,
А к радости вернет другая!
Живи – играй! Играй – живи!
Легко, светло! Живи свободно,
Кводлибет – как тебе угодно!
Но все же главное – в любви!
ВСМОТРИСЬ!
Проснусь – сплошная тишина,
Но вслушаюсь, все спят покуда, –
И мысль иль музыка, как чудо,
Взойдут из ночи или сна.
Пустая даль, пустая высь,
И ничего мне не покажет.
Но ты, душа, всмотрись, всмотрись
В непроницаемое даже!
ГЕНДЕЛЬ
Я трижды Генделю писал,
Я встречи жаждал, в путь пускался.
Но кто взошел на пьедестал,
Уже на землю не спускался.
О, если б в приступе тоски
Вдруг понял он, меня заметив,
Что двое нас – на все столетье,
Что мы, далекие, близки.
Но я лишь кантор и умру,
Никем не узнанный, в печали,
Что слушали мою игру,
А музыку не замечали.
СОМНЕНЬЕ
Душа, другую оживи!
Увы, закрыта на защелку.
Не столько сами любим, сколько
Ждем вечной от других любви.
И мучимся за разом раз,
В полжизни за часы истратясь,
И чувства вечных доказательств
Так много надобно для нас.
И недоступно нам уже
Любви чистейшее свеченье
И радость самоотреченья,
Как высший дар другой душе.
РАЗРЫВ
Мы – не слиянность, а единство,
Но что же разрывает нас
И, как чужое, каждый раз
Мое лицо в твое глядится?
Куда хотим бежать, куда,
И жизнь из жизни вырвать, спрятать?
Любая радость и беда
В другом откликнется когда-то.
НЕ РАЗЛЮБИ
Душа моя, душа живая,
Ты не стихай, не стынь, не спи.
Я к заповедям прибавляю
Еще одну: не разлюби!
Не разлюби своей любимой!
Не потеряй своих же глаз,
И губ своих неутолимых,
И слов, расцветших первый раз.
Не разлюби своей любимой!
О, как поплатишься за грех
И в жалости неистребимой
Потом потопишь свой побег.
ПОМЕХИ
Что без искусства жизнь моя!
Я в песнопении, в кантате.
Все прочее – всегда некстати.
Жду тишины и ночи я.
Ольха, крушина, череда,
Завидую, как вы живете
И без помех свое поете,
Не отвлекаясь никуда.
Но и средь службы, средь забот,
Бок о бок, параллельно с ними,
Все ярче и необъяснимей
В душе мелодия плывет.
Плывет то радостно, то грустно...
Иное трудно слышу я.
ЧтЊо без искусства жизнь моя!
Но тем она и безыскусна.
УТЕШЕНИЕ
Ах, за год, за день ли, не знаю,
Но столько всяческих обид
Скопилось, заклевало стаей,
И, Господи, душа скорбит.
Как от непониманья грустно,
От Шейбе желчного – вдвойне,
Боль от узилища курфюрста,
От магистрата тошно мне.
Заснул бы я, младенца крепче,
Да слезы размывают сон.
Но слышу: Кто-то ночью шепчет:
“Утешься!..” Это, верно, Он!
Ты, Утешитель! Ты, Спаситель!
О, как легко и горячо!
Спасибо, Господи, спасибо!
Есть Ты! И – Музыка еще!
РАДОСТЬ
Ликуйте, люди и народы, –
Случилась Радость на земле!
И стерты годы на челе
Природы, позабывшей годы!
Начните с Радости скорей
Жизнь, мысль, любовь, труды, открытья
И, словно Бога, сохраните
Ее в себе для черных дней.
Тогда и Радость, в свой черед,
Вернет вам памятью нелживой
Все, чем вы жили, чем вы живы,
И, может быть, любовь спасет.
КОЛЫБЕЛЬНАЯ
Приходят волны Колыбельной,
Я знаю, из небесных стран
И тихо плещут в нотный стан
И оседают пеной белой.
Но к вам из пенящихся нот
Всплывают средь земного гама
Фагот с виолою да гамба,
И альт, баюкая, поет.
Не для того, чтоб впали в сон
И в сновидения, а чтобы
Смягчилась, люди, ваша злоба,
Лютующая испокон.
Пусть голос нежный без конца
И с ним две скрипки под сурдину
Поют, сливаясь воедино,
Соединяя все сердца.
А в паузах, а в тишине
Услышите и вы, быть может,
Открывшийся внезапно мне,
К любви зовущий голос Божий...
ЗЕМЛЯ
В природе нет перегородок.
Ее не делят, приглядись,
Ни эти горы, ни пригорок,
А только поднимают ввысь.
Лес не стоит тяжелым строем,
Река не разлучает нас,
А связывает, серебрясь,
Прохладою и чистотою.
Нет разобщенного звена.
Ущелье? Озеро? Поляна?
Но и под толщей океана
Все та же грешная земля.
ТОККАТА
О, грянь, орган, над головой
И каждого, как светом полдень,
Навек духовностью наполни
В век бездуховный и слепой.
Ведь мира горестный конец,
Что предсказали нам пророки,
Уж начался с утрат жестоких,
С кончины духа и сердец.
О, грянь, орган, над головой,
Внуши хоть малую надежду,
Что нас гармония удержит
У черной бездны роковой.
МОЛЬБА
Прошу тебя, не делай зла,
Под чистым взглядом поднебесья
В согласии и равновесье
Да будет милая земля.
О, отыщи в себе меня
И тихо улыбнись обоим.
По заблуждениям, по болям
Узнай родные имена.
Что наша зависть, желчь да грязь
В сравненье с даром дальних тучек,
Что снизошли до ив плакучих,
До наших пажитей и нас.
Прошу тебя, не делай зла!
О, кто же нас отучит, кто же
От наших слабостей ничтожных,
Весь мир сжигающих дотла?
ДОПЕТЬ!
Со злом нельзя договориться,
Свое бы мне договорить,
Покуда дьяволова прыть
Еще не перешла границы.
Договорить, допеть! – Любовью
И радостью, а не борьбой
Жизнь совершенствовать, готовя
Для встречи, Господи, с Тобой!
КАНТАТА 44
Нас будут гнать. Под крик и рык
Ворвутся варварские стаи.
Жестокость будет верой их,
И злоба смыслом жизни станет.
Истают в боли времена
Последних фуг моих, прелюдий,
И смерть расправит рамена,
И нелюдями станут люди.
И плюнут в нас, ярясь, клянясь,
Обряды исполняя строго,
И будут, убивая нас,
Считать, что этим служат Богу.
Христос! По радостной тропе
С Земли хочу! Я смерть приемлю:
Пройдя ее – приду к Тебе,
Пока Ты не сошел на Землю.
БЛАГОСТИ
Несчетны благости твои,
Но дай нам, Господи, без меры
Не столько силы, сколько веры,
А более всего – любви.
Чтоб перекрыла, наконец,
Мучительные мысли наши
Всем безрассудством просиявшим,
Всей безоглядностью сердец!
Чтоб утвердила торжество
Над проком, над расчетом строгим
Не столь укором, сколь восторгом,
И щедростью – сильней всего!
ТИШИНА
Чем дольше музыка слышна,
Тем глубже в сердце тишина.
Его готовлю к нашей встрече.
Входи же, Иисус, в него,
В затишье сердца моего!
Да прозвучат в нем Божьи речи!
ДА БУДЕТ!
Да будет радость совершенной,
Когда душа, переборов
Свои печали и лишенья,
Вся переплавится в любовь!
Да будет радость совершенной,
Когда мы, Бога осознав,
Восстанем над пустою пеной
Увеселений и забав!
Да будет радость совершенной,
Когда мы в самозабытьи
Почувствуем Творца вселенной
В несовершенном бытии!
МОТЕТ
Моя Ты радость, Иисус!
Ты слышишь хор пятиголосный?!
С ним рядом встали ели, сосны,
Сад плодоносный, луг мой росный, –
И я с поющими сольюсь!
Ты видишь: развернув крыла,
Моя душа взошла над плотью
И, вся в полете, обрела
Покой! Тебе моя хвала
И благодарность в каждой ноте!
В Твою обитель вознесусь!
Ни прежних страхов, потрясений,
Ни прежних мук, – лишь свет весенний,
Тобой разлитый по Вселенной!
Моя Ты радость, Иисус!
РЕЧЬ
С любого слова, как с обрыва,
Срываюсь в музыку. Прощай!
Отныне всё – восторг, печаль –
Ее волна осеребрила!
Отныне предо мной, вокруг
Лишь нестихающее море
Моих кантат и ораторий,
А надо мною – горний дух!
Мне чудится: я вдруг постиг,
Подслушал, вырвавшись из плена,
Не музыку, а речь вселенной,
Миров единственный язык.
56-я КАНТАТА
(Лихорадка. Смерть сына)
Мой сын, мой Готфрид, мертвый взор...
Откуда, лишь сугробы стают,
Резвей скворцов, незримой стаей
Летит на Лейпциг страшный мор?
В весне таится боль и страх,
И черным изваяньем страха
Застыло шествие монахов
С крестами желтыми в руках.
И страшно окна растворить –
Любое слово или фраза
С собой в наш дом несут заразу,
И не с кем нам заговорить.
И не подать друг другу рук,
И милых не обнять с любовью,
Не наделив своею болью,
Не передав им слез и мук.
О, как проклятье солнцу шлем,
Лучам, вчера благим и милым...
То, что добром когда-то было,
Становится сегодня злом.
Мой сын, мой Готфрид, мертвый взор...
Почто Господь меня сподобил
Смотреть на тысячи надгробий
И отпевать умолкший хор?
Да, плача, ждать, покуда мор
Клещами адскими своими
Любимых сыновей отнимет?
Мой сын, мой Готфрид, мертвый взор...
СЛУХ
Почто Господь взыскал меня
Своею чудной благодатью
И растворил свои объятья
И даровал мне чудо дня?
Почто Всевышний, вместо крыл,
Отметил слухом наивысшим –
Чтоб лучше всех мольбы я слышал
И стоны дальние ловил?
И плач людской перелагал
В игру гармонии свободной,
В речитатив или хорал,
Ушам Создателя угодный?
КТО ЗНАЕТ...
Кто знает свой последний час?
Но от молитвы встав, ликуя,
Шепчу Творцу я: “Аллилуйя!
Творю, Тебя постигнуть тщась!”
Здесь тайны нам не разгадать,
Здесь не достигнуть совершенства,
Но есть в молитве благодать
И в муках творчества – блаженство!
ПОКОЙ
Но есть же, Господи, покой,
Не только вечные заботы.
За край листа поплыли ноты
На Плейсе, к лесу над рекой.
Смешались трепетной игрой
С кипреем и кустом бузинным,
Где тайно скрипки с клавесином
Поют под пепельной корой.
Но даже здесь не до конца
Улягутся мои волненья.
Здесь лишь ступеньки во владенья,
В покои вечные Творца.
Лишь в Нем одном, в Его краю,
Взлелеянный покой на сердце!
Там отыщу я, наконец-то,
Кантату главную свою!
БЛИЗОСТЬ
Как вспышки вечного огня,
Шестнадцатые первой скрипки
Бегут сквозь хор и сквозь меня,
Сквозь вздохи времени и вскрики.
То близость моего Творца
Зажгла вокруг огни и знаки,
То отсвет Божьего лица
На каждом, кто поет во мраке.
К ТЕБЕ!
Как все поверхностно, ничтожно...
В них ложь скрывает пустоту.
В них лишь животное не ложно.
Как с ними тяжело Христу...
Хотят животными остаться.
Довольствуется низким плоть.
Как жажду, как желаю страстно,
Чтоб верили в Тебя, Господь!
Все чембало мои, органы,
Хоры и скрипки – каждый звук, –
Все низменное отвергая,
Зовут к Тебе! К Тебе зовут!
Но не слышны мои кантаты,
Лишь пошлость песенок вокруг.
И глохну я, мой Боже святый,
И слепну я, и страждет дух.
БЕЗВЕСТНОСТЬ
Среди известных, именитых,
Преуспевающих и сытых
Безвестным быть, но тайно знать
Свой дар и силу, а за ними
Знать нечто большее, чем имя,
Иную в мире благодать.
ВЛАСТЬ
Не верю я, что власть – от Бога.
Ее дает вам сатана.
Надменна и темна она.
Взирает хищно, а не строго,
И мстительностью мне страшна.
Во мне то ненависть, то жалость
К тому, кто силой застит свет.
Душа его падет от жала
И собственных соблазнов жадных,
И стольких ей проклятий вслед...
РЕПЕТИЦИЯ
Всё репетирует оркестр,
Но совершенство только брезжит.
Уже у струнных стройность есть,
Да совершенства нет, как прежде.
Всё поспешает к спевке хор,
И слушаю его в надежде
“Страстями” вырваться в простор,
Да нет гармонии, как прежде.
В учениках, как ни моли,
Не много веры... И на ветер
Летят гармонии мои.
И нет гармонии на свете.
ЛЮБОВЬ
Я грешен, Боже. Знаю я:
Что – без молитв и покаянья
Все добрые мои деянья
И даже музыка моя!
Но в ней, Ты знаешь, в сотнях нот
Одна любовь живет и светит,
Любовь, что не перестает
И покрывает все на свете!
ПОМОЩЬ
Душе озлобленной и черной
Чем помогу? Как на гранит,
Напрасные я сыплю зерна
Токкат, сонат, сюит, партит.
Каких мелодий свет и милость
Нужны, какая красота,
Чтобы гармонией промылась
Душа, не знавшая Христа?
Чем помогу? Она нисходит,
Мой Боже, к Твоему врагу.
Ты помоги ей, Дух Господень,
Ты помоги – я не могу.
КАНТАТА 6. ЭММАУС
Кто Ты, не ведали при встрече,
Но выдохнулось из груди:
“Не уходи! Не уходи!
Останься с нами! Близок вечер...”
И Ты остался! Подал им
Свой хлеб, вечеряя в селенье,
И стал их угол в те мгновенья,
Сияя, храмом золотым!
...Так прочитал я, Иисус,
И вдруг увидел за словами:
Иду я с ними в Эммаус
И все прошу: “Останься с нами!”
И музыка моя в мольбе
И скрипками, и голосами
Взывает, Господи, к Тебе:
“Не уходи! Останься с нами!”
Ты видишь: день уже потух,
И тьма близка, и я, как в яме,
И страшно мне, и стонет дух:
“Не уходи! Останься с нами!”
Там бесы шастают во мгле
И изрыгают злое пламя...
Спаси нас, Боже, на Земле!
Не уходи! Останься с нами!
ПАССИОНЫ
Ты плачешь, Анна Магдалена,
Но чем, любимая, смягчу
Мою железную мечту
На наковальне жизни бренной?
Воздвигну Страсти по Луке,
Матфею, Марку, Иоанну,
А главное – по Себастьяну,
Чье сердце – в Божьем кулаке.
Воздвигну Страсти – по снегам,
Степям, по Люнебургским чащам,
Гудящим, плачущим, кричащим
О том, как мир я постигал.
По тюрьмам Веймара, когда
Решетка очи мне крестила.
Кто правит, возмещает силой
Свою посредственность всегда.
По нищим избам, по глазам
Крестьян, на чьем горбе и шее
Все наши светлые идеи,
Вся наша музыка и хлам.
Дорога в камне и снегу.
Ты плачешь, Анна Магдалена.
Но чем искус сей жизни бренной
Смягчить, любимая, смогу?
Стихая, за моим столом
Склонилась грустно и смиренно...
Ты плачешь, Анна Магдалена?
Какое солнце за окном!
КЛАВИРНАЯ КНИЖЕЧКА
В клавирной книжечке своей
Мелодий вырастил розарий,
Где каждая – тебе признанье,
Но отыщу стократ светлей!
Ни быта суетным помехам,
Ни церкви, что хоралов ждет,
Не отменить влюбленных нот,
Тебе поющих, Магдаленхен!
О, как отрадно знать о том,
Что в море пошлости без меры
Есть остров – с клавесином дом,
Где чистый свет любви и веры!
СТУПЕНИ
Здесь, у камина, я опять,
Где пышет жар все ощутимей,
И грею пальцы, чтобы ими
Все клавиши расцеловать.
Их кто-то дал мне, как ступени.
С Земли к обители Небес!
Здесь боль, а там блаженство! Здесь
Терпенье, а высоко – пенье!
ЧАКОНА
Звучи, звучи, моя чакона!
Плыви сквозь боль мою и свет
Смиренно и необреченно
Из жизни в смерть, из жизни в смерть.
Звучи, звучи, моя чакона!
За вечность струнами держись
И возвратись преображенно
Из смерти в жизнь, из смерти в жизнь!
Звучи, звучи, моя чакона!
Плыви сквозь истину и ложь,
Сквозь жизнь и смерть плыви бессонно,
Пока в бессмертье не вплывешь!
ОРГАН
Мой храм в хоралах осиянных,
Едва я тронул мануал, –
На трех сплетенных нотных станах
Взошел и солнце миновал!
Растущие в полете звуки
И повторенные в басу
Я, истомясь с Тобой в разлуке,
Тебе, Создатель мой, несу!
Ах, что педали и регистры,
Пускай расскажет этот взлет,
Что Божьего величья искра
И в малых, слабых, в нас живет!
Что в ней залог и новой, лучшей
Прелюдии в пути крутом,
Что, Господи, с Тобой в созвучье,
Однажды все к Тебе придем!
“МУЗЫКАЛЬНОЕ ПРИНОШЕНИЕ”
Спасибо Фридриху за тему,
За то, что так бедным-бедна,
Что божья радость мне дана –
Из ничего миры затеять!
С улыбкой кесарю вручу
Записанную в свиток фугу,
Но это приношенье лугу,
Дроздам, орешнику, ручью.
Диктуют тему облака,
Идя своей дорогой вечной
Над нашей жизнью быстротечной,
Над мглой жужжащего клубка.
И дождик, дробный и слепой,
Детеныш вечной, горней тучи,
Что бьется у крыльца в падучей
И плачет рядышком со мной.
На эту даль, на эту синь,
На этот дождик, это солнце
Да отзовется клавесин,
Как тихо сердце отзовется.
СПАСЕНИЕ
Проснуться и в себя всмотреться,
И улыбнуться средь тщеты:
Вновь верует и любит сердце –
От радости и полноты!
И ничего уже не страшно –
Перед любовью всё мало,
Не только мне отрадой ставшей, –
В ней всё спасение мое!
УРОКИ
Ах, дети и ученики!
Покуда жизнь моя кипела,
Учил играть вас мастерски
И петь мотеты а капелла.
Но что бемоль или диез, –
Учил вас жизненному слуху
И прилежанию... А духу
Учитесь, дети, у Небес.
НАДЕЖДА
Что с нами было бы, Творец,
Когда бы в мире зла, раздора,
Где мы погибли б очень скоро,
Не дал нам Сына наконец!
Что стало бы со мной, когда,
Христос, Ты не был бы со мною
В тот час, как жесткой пятернею
Сдавила горло мне беда?
Что было бы со мной, мой Бог,
Когда б не стер мой страх пред смертью,
Не дал надежду, что на свете
Нет смерти, – только новый вдох!
НЕ РОПЩИ...
Ты не ропщи, моя душа,
На место и на век рожденья.
Живи, гармонии верша
И радость чувствуя в служенье!
Не все ль равно, в какой стране,
Не все ль равно, в каком столетье
Петь и молиться Богу мне,
И дню, и вечности ответить?!
НАЕДИНЕ
Отрадно и свободно мне
В часовне, к небу вознесенной
Не куполом, а во всю стену
Органом белым в глубине.
Но прежде темы вольный вздох
Пройдет, как “вождь”, по всей часовне,
И нет мгновения верховней
И слез прозрачней, чем сберег.
Здесь не мешает ничего
Обыкновенно и о многом
Вести мою беседу с Богом
На строгом языке Его.
АРИЯ АЛЬТА
Отплачет ария альта,
И смолкнет скрипка. Я не прячу
Слез, мой Учитель. Это я,
Твой ученик, и ныне плачу.
Я не могу Тебя спасти.
Во мне, и любящем, да слабом,
Не тихнет “Иисус, прости!”
Но как с толпою темной сладим?
Где я? Среди какого дня?
Здесь, в церкви, средь капеллы строгой,
Иль там, где распинают Бога?
И – рвется сердце у меня!
Во мне всегда Голгофский час, –
Прожег и жизнь он, и искусство.
Мой Иисус, меня Ты спас.
Но как спасти мне Иисуса?
Вернулся я. Я у креста,
Где в боли Мать глядит на Сына,
И где застыла Магдалина
С печальной складкою у рта.
Ни сил, ни слов. И, плача, стыну.
И – плачет ария альта.
СЧАСТЬЕ
Я счастлив тем, что я имею,
А больше тем, что знаю: Тот,
Кто мне богатства не дает, –
Иное дарит все щедрее!
Не подставляю кошелей,
Пустых карманов и ладоней,
Но тайный ковш души своей,
Всегда открытой для гармоний!
СЛОВО
Я Богу поручил себя.
Все испытания и боли
Доверил я Твоей Любови,
Не сомневаясь и терпя.
Пускай печален я и тих,
Но радость в глубине таится.
Я душу отпущу, как птицу,
В объятия небес Твоих.
Ведь всё, что создал, Боже, Ты,
Предназначаешь для победы
Своей Любви и Высоты
И тишиною мне поведал.
Да переплавлю, перелью
В орган, греметь и петь готовый,
Благую тишину Твою,
Твое, сокрытое в ней, Слово!
ПЕРЕД ВЕЧНОСТЬЮ
Не перед смертью этот страх,
А перед вечностью. Смотрю я
На жизнь, что прожил не впустую,
Но, Боже правый, и в грехах.
Каким я в вечность перейду
И буду в вечности? Заране
Готовый к Твоему суду,
Смиренно я вокруг взираю.
Прости мне мой упрямый пыл,
Что не смирялся часто, Боже,
Что никакую не любил
Власть, а тем паче – власть ничтожеств.
Прости мне запоздалый стыд,
За то, что, погруженный в ноты,
Невольно обижал кого-то,
Кому-то не прощал обид.
Прости меня и сбереги
Мой дар! Позволь, отбросив нечисть,
Оставить здесь мои грехи,
Взяв музыку одну лишь в Вечность.
ДНИ
День чистой радости в судьбе
Однажды был. Душа витала,
И мукам силы не хватало
Заставить вспомнить о себе.
Был день печали между дней, –
И одиночей, чем собака,
Я над ничтожной жизнью плакал,
Над всем, что не случилось в ней.
Был день раздумья. И сквозь тьму
Звучали тихо, обнажаясь,
Как проведенья темы, жалость,
И мир, и милость ко всему.
Вся жизнь моя являлась тут...
А кроме этих дней особых
Я знал года забот бессонных
И счастья нескольких минут.
НАСЛЕДСТВО
Что Христиану я оставил?
Улыбку губ и глаз разрез?
Но пыл ещё и строгость правил!
Всё остальное от небес.
Что дорогому Фридеману?
Сквозь боль – бемоль или диез?
Секреты Книжечки органной!
Всё остальное от небес.
Что милому Эммануилу?
Мой мелос? И в молитве лес!
И даль, что так меня манила!
Всё остальное от небес.
Учил цифрованному басу
Вас, юный Киттель, славный Кребс,
Но вкусу – главное – и классу!
Всё остальное от небес.
Пойдёте собственной дорогой,
Я знаю – и не жду чудес.
Но будет в вас меня немного.
Всё остальное от небес!
ПРЕОДОЛЕНИЕ
Куда деваться мне от смерти?
Не обойти, не проскользнуть
Сквозь щель, словно незримый ветер,
В жизнь вечную, на вечный путь.
Но если встретиться иначе
Нельзя с моим Христом, – ну, что ж,
Готов принять я смерть! Не в плаче,
А в радости, что Ты даёшь!
Да будет лишь душа готова
И сможет страх перебороть
На переходе дня крутого,
Когда кричит и стонет плоть.
ГОЛОС
Скажи, когда и – почему
Я должен умереть? За что-то?
Или – зачем? Прочь все заботы,
Которых у меня без счёта, –
Да не препятствуют уму!
Я подготовился почти,
И всё ж тревожно мне и грустно:
Как в неземное перейти?
Но слышу голос впереди,
Зовущий голос Иисуса, –
И кто откажется пойти!
КАНТАТА 43
Здесь на дороге, здесь в пыли,
Седой, почти ослепший стоя,
Гляжу вослед Тебе с тоскою,
Кто в дом родной ушел с Земли.
И слышу ласковый гобой
И голос на волне гобоя,
Который, Боже, за Тобой
Плывет в бездонно-голубое.
И с каждым волоском седым
И с новою морщинкой каждой
Не страх растет во мне, как дым,
Но жажда Неба! Дома жажда!
Все радостнее, все светлей,
Предчувствуя преображенье,
Я ощущаю притяженье
Небесной родины своей!
ПРОЗРЕНЬЕ
(За год до смерти Бах ослеп,
но затем прозрел на несколько часов)
Я шел по Лейпцигу с клюкой
Вдоль стен, и окон, и ступеней.
Все думали, что я слепой,
Не знали о моем прозренье.
И видел я, лишаясь сил,
Как друг с ухмылкою бесстыжей
Спокойно мимо проходил,
Уверенный, что я не вижу.
И видел я, для всех слепой,
Кому нужна моя незрячесть.
Хитрили раньше за спиной,
Теперь хитрят, уже не прячась.
Я видел братьев во Христе,
Дворцов готическое пламя.
Глядел, как низко пали те,
Что высоко стоят над нами.
И видел, пораженный, я,
Что, промотав святые цели,
Органы наши постарели
И измельчали сыновья.
О жизнь! Зачем о скудном дне
Слепому нацедила света?
В смертельный выдох станет мне
Короткое прозренье это.
Ослепнет вечный небосвод,
И кровь живая хлынет глоткой.
Другой на смену мне придет,
Но он от ярости оглохнет.
СВОБОДА
Я много плакал и страдал.
С меня достаточно. Я пожил,
Чтобы увидать на смертном ложе,
Как я велик и как я мал.
Была вселенная во мне.
Ты много даровал мне, Боже,
Но люди отобрали больше,
Покуда жил я на земле.
Мне диктовали каждый жест,
Мне разрывали струны, строки.
Среди надсмотрщиков стооких
Я жил и пел и нес мой крест.
По веку не пришлась судьба.
И век не по судьбе. Но все же
Не как одежду, а как кожу
Я каждый день сдирал с себя.
Я много плакал и страдал.
С меня достаточно. Сегодня
Душа бессмертная свободна –
Я страшный век с нее содрал.
У ВХОДА
Среди унынья и роптанья
Вдруг вспомню все-таки, что я
Иду сквозь многие страданья
В Твои блаженные края!
Но только б помнить, помнить, помнить,
И задыхаясь от невзгод,
Что Выход есть, надежды полный,
А следом – осиянный Вход!
ЖИЗНЬ
О, времени земного в с т р е ч а
С небесной вечностью! Страшась,
Её зовём мы: смертный час.
И каждый день – его предтеча.
Чего же больше в нём: прощанья, –
И не сдержать рыданья мне, –
Иль радостного ожиданья
За обещаньем в вышине?!
Но здесь и там, Творец, я буду,
В любой из двух своих отчизн,
Благодарить Тебя за чудо,
Которое Ты дал мне: ЖИЗНЬ!
ИСКУССТВО ФУГИ
1.
Так мерно долгое движенье
Последней фуги, что скорей
Не прекращаться легче ей,
Чем вздох найти для завершенья.
Но слышу, глядя в небосвод,
Не фугу, что, внимая теме,
Течет под пальцами, а время,
Что между пальцами течет.
2.
Закончить, завершить, успеть...
Исполнить Божье порученье.
Прибавь мне дней, как поощренье,
И отодвинь немного смерть!
Заполнить нотные листы...
А в контрапункте вновь, как прежде,
За красотою формы брезжит
Безбрежьем форма Красоты.
Постигну ли ее закон?
Канон – все строже, фуга звонче.
Успеть бы, завершить, закончить,
Закончить, завершить, закон...
ПУТЬ
Я знаю дальнюю звезду,
С которою душа в ладу,
И в час, когда поток мелодий
Из глубины моей восходит,
Я в глубину к себе иду.
Я продвигаюсь по тропе
Сквозь страсть и суетность в судьбе,
Соединяя постепенно
Незримую звезду вселенной
С мерцающей звездой в себе.
И вижу, человечий сын,
Что бездны нет и нет вершин,
Нет времени и нет пространства.
Есть путь смиренный и бесстрастный –
К себе и к Богу путь один.
GLORIA
Смиренно к трону Твоему,
Всевышний, приступаю ныне.
Небесную юдоль приму,
Как некогда земную принял.
Но здесь еще продли мой срок,
Дай силы Твоему творенью,
Чтоб я перед уходом смог
Сказать слова благодаренья:
Да будет вечно славен Тот,
Который сей сосуд скудельный
Наполнил от своих щедрот
Живой любовью беспредельной!
Да будет вечно славен Тот,
Кто дал мне веру и дерзанье
И семь благословенных нот,
Затем чтоб я среди невзгод
Свое построил мирозданье.