Ты обо мне звучал, не обо мне.
Смотрел вперёд и под ноги, под сердце.
А пруд-пруди в канаву обмелел,
посеребрел, как в судный день Освенцим.
Слова я вынимала из ковша,
из глаз озёр - соломинку, соринку.
И было трудно берегом дышать
и можно было вынырнуть у рынка,
где на столах кинза и малахит,
где в цинковых тазах белеют рыбы,
согласные на ужин из ухи.
Но гладь воды встопорщилась на прибыль.
И вот она, могучая река -
шуга по ней, как зимних снов, отрепье.
И музыка, над головой, легка -
её над нами шепчет некто третий.