Вот смотрю: костры горят,
ведьмы бегают кругом,
на кострах котлы стоят –
варят грешниц кипятком.
Чуть левее, под осиной,
любо-дорого смотреть:
Кощей Лешего дубиной
лупит, чтоб не пополнеть.
Вий, Вампир и Вурдалак
в листики играют, –
проигравшему в пятак
так, что искры высекают.
Им охрана адских душ
очень надоела,
им бы хапнуть жирный куш
и свинтить от дела:
двойники есть на земле
(долго запасали),
ждут приход, как на игле, –
поминай, как звали.
Рядом грешницы томятся
милосердие круша:
с головёшкой целоваться,
в пиzды всовывать ежа.
И такая вот картина:
под станком разбит огонь,
а на нём Екатерину
конь эбёт, Троянский конь.
Катерина – шалашовка,
приближала лизоблюд,
поступала как дешёвка,
угнетала чёрный люд;
через труп прорвалась к власти
распоясывала страсти...
С Катериной всё понятно –
согрешила, а с конём?
Голос каркнул неприятный:
«Грех предательства на нём!»
Я глаза поднял на ветки:
чёрный ворон там сидит
и презрительно глядит,
будто опер в малолетке,
и по-русски говорит:
«Говорящих птиц не видел,
я случайно не обидел?»
- Будь спокоен, бог с тобой.
Ты мне тайну приоткрой:
ну, какой же к чёрту грех? –
в Трое был манёвр военный,
хитрый ход, потом успех;
конь, по сути, — чистый пленный,
был захвачен для утех.
«Рассуждаешь как-то странно.
Конь, по сути, диверсант:
не слетел небесной манной,
а орудием обмана –
содержал в себе десант.
Здесь историю возьми:
Троя пала от резни!»
- Ой, описаться по ляжкам,
осудили деревяшку!
Просто словоблудие:
как судить орудие?
Слушай, брат, давай не будем
заливать приличным людям:
правосудие молчит,
если сверху власть кричит,
так в России тоже судят.
«В бухгалтерии сложили,
что-то чем-то разделили,
и в итоге получили:
виноватая лошадка;
фуй занозистый пришили,
а потом тайком-украдкой
к бабам в зону затащили.
Дарит стервам не мимозы:
как шипы от роз, — занозы».
- Он так делает старушкам?
«Нет, конягиным подружкам
возраст сильно уменьшают!»
- А потом их утешают?
«А потом кладут на древо
кверху грешными вещами,
и железными клещами
выворачивают чрево».
- Расскажи, раскрой причину,
почему коня – мужчину,
как орудие в загоне,
вдруг пасут на женской зоне?
Не могу никак понять.
«Докопался... вашу мать!
Вот «испанский» был сапог
для зажима чьих-то ног
в инквизиторских допросах;
задавали здесь вопросы:
виноват ли инквизитор,
как за ноты – композитор?
Чтоб не сыпалась труха,
что скрывалась за ответом,
доказательством греха –
так заставил репетитор –
без улыбки, но с приветом
выступал там сам сапог:
хоть прошёл какой-то срок,
он присутствовал при этом,
то есть попросту – вещдок.
Все крючки защиты крыты,
ворота в аду открыты,
и шагали за порог
и легат и инквизитор».
- Это что за репетитор,
а вернее, это кто?
«Сатана, не конь в пальто.
Основатель многих премий
Нобель, может быть, и гений,
человек заслуженный,
а клепал оружие.
Был заслушан динамит,
и Альфред сейчас дымит,
зло ругается, хамит
не под куполом небес;
в перерывах этот Нобель
чёрту в зад суёт свой шнобель».
- Так открытие – прогресс!
«Я согласен, только бес
потянул его за жилы:
добрый помысел исчез,
а нечистый дух наживы
в душу Нобеля залез.
Проходили год за годом,
пополнялся ад народом,
а ненужные вещдоки –
бомбы, сабли, пистолеты,
топоры, ножи, кастеты,
яды, петли, бритвы, склоки, –
поразбросаны вокруг.
Но находится исчадье
(чёрт ли, ведьма) – сразу вдруг
выдаёт мероприятье
оказания услуг
в сфере новых адских пыток;
автор пыток очень прыток.
И какой-нибудь утюг
из канавы поднимают,
молоточком тюк-тюк-тюк,
очищают, исправляют,
в электричество включают,
к жопе грешной приставляют –
боль страдальцу причиняют.
Есть предметы – раритеты,
эксклюзивны по приметам;
оформляются в аренду
по межзонным соглашеньям.
Посылается прошенье
о принятии решенья
по возникшему бой-френду
(конь Троянский он по брэнду);
за аренду согрешенья,
как звена в цепи обмана,
получатель платит ренту,
цепь: Гиена – главный Чёрт;
уменьшают великана,
разыграют чёт — нечёт
по готовым кандидаткам,
и коняга до припадков
их занозисто эбёт.
Государства сильно дрючит,
если баб эбать наскучит».
- Государства – это схему?
«Никак нет, саму систему
подавленья личности
прёт до неприличности,
аж скрипит под фуем юз.
Политические штормы –
неожиданные формы;
может выскочить в союз
федерация свободно
(а свободно – очень модно);
под фанфары или маты
королевство, скажем, в штаты;
а республика по блату
бюрократов, депутатов
думы, сейма ли, сената
независимость возьмёт, –
всё равно все личность гасят!
Конь не просто их эбёт,
а в очко отпидорасит!»
- Чёрт, наверное, богат?
А тебе перепадает
на подарки для вороны?
«Чёрт почти аристократ,
положенье позволяет;
о деньгах никто не знает,
как бюджет Минобороны,
всё секретом покрывает...»
- А вот здесь ты явно врёшь!
«Не спиzдишь, не проживёшь.
Приближённые имеют:
Вурдалаку и Кощею,
например, идут проценты,
так как иены, фунты, центы
через них к нему идут,
прилипая по дороге
за аренду очень многих
согрешений и вещей».
- Черти, ведьмы что-то ждут?
«Чёрт не платит им. Кощей
с Вурдалаком члены мнут
в самоволках на земле,
там и денежки спускают
в кокаине, на метле,
когда жёнушек ласкают.
И для этого личину
изменяют под мужчину
да с елдой на двадцать пять,
чтобы бабам заправлять;
к ним плюсуй и всю верхушку;
а Гиена – под хохлушку...
Впрочем, много будешь знать –
станешь очень плохо спать,
и беды не миновать».
- Это как ещё сказать!
Здесь, похоже, прививают
ведьмам отвращение:
мол, смотрите как страдают,
и от фуя погибают,
требуя отмщения.
«Ты, мужик, видать, не местный,
рассуждаешь примитивно.
Здесь залупы легитимны,
если быть предельно честным».
- Без финансов пролетит,
где взять грешные тела?
«Сатане дают кредит
на греховные дела.
Искушения несут
людям, рыбам, зверям, птицам;
разбросают и пасут:
кто-то должен соблазниться.
Совершённые грешки
дьявол сам и выкупает,
вяжет в плотные мешки,
и с чертями отправляет,
между прочим, очень ловко
по складским своим кладовкам;
а потом распределяет
отличившимся награды.
Черти, ведьмы очень рады,
здесь давно уж хозрасчёт:
будет много угнетённых;
и количество пленённых,
попадающих в отчёт,
с каждым годом всё растёт.
300 лет сижу на киче,
срок мотать невмоготу,
но веду себя прилично:
никогда не брошу клича
про стриптиз и наготу!»
- Ты – фуфло, хоть ворон-птица,
ну, нашёл же чем гордиться? —
за такой огромный срок
засадил бы попугаю
или утке между ног;
«300 лет здесь срок мотаю». –
а додуматься не мог.
«На тебя ещё дрочили,
а меня уже учили:
будь подальше от резни,
не спеши за свежей кровью,
избегай большой грызни
с человеческим сословьем,
не прельщайся и любовью.
В мирозданье твари тленны!
А терпенье непременно
принесёт мне много лет
прозябанья в месте тихом;
я не стану в жизни психом
от того, что на обед
вырву глазоньки из трупа.
А тебе пиzда, залупа,
бабы, ведьмы да минет.
Не могу уже эбать,
импотент давным-давно;
мне мертвятину клевать,
так же как тебе – вино!»
- Извини, тогда не злобствуй,
а разврату поспособствуй;
дай совет, не лезь в огонь,
если свой ты выбрал путь:
как так сделать, чтобы конь,
развернув мужскую суть,
от заноз освободился, –
ведьме смог бы разик вдуть
и в экстазе с нею слился?
Подскажи мне что-нибудь!
«Не ори, как потерпевший.
Ты без крыльев, просто пеший,
далеко не убежишь,
и не спрячешься как мышь.
Ты меня с конём не тронь –
в клюв не пёрнулся твой конь!
Уходя на расконвойку,
не хотел мочалить койку:
должен смуту выявлять,
а потом определять
к Соловью или Кощею,
чтоб сворачивали шею;
я. считай, оперативник:
лезу в душу, ласки, сказки:
расслабляется противник,
мне потом награда – глазки:
каркну здесь подряд три раза
и тебя повяжут сразу!»
Ах, ты, сука! Я к кювету,
отыскал себе пращу,
чтобы тварь прихлопнуть эту –
в жизнь шпиону не прощу!
Гайкой кожу зарядил –
каркнуть он успел два раза,
с ветки ворона срубил,
открутил башку и сразу
в луже с камнем утопил.
По холмам и по оврагам,
по кустам, по перелескам —
ветки рожу посекли,
где бегом, где быстрым шагом,
даже прутиком не треснул,
удалился от петли...
А глазами всё ж приятно
из кустов смотреть на пятна,
яркость красок лицезреть,
всем нутром от красок петь.
Издалёка не видать,
эти пятна непонятны,
нужно ближе подползать,
увеличивая кратно...
Сковородки аккуратно
в ряд стоят, чтоб их лизать.
Я хотел подняться гордо,
будто пэр в палате лордов,
и... табличку разглядел:
«Место кары за аборты».
Всякий стимул улетел.
***