Тумас Транстёрмер
Николай Сыромятников
ГОГОЛЬ
Сюртук потрёпан, волчья стая.
Лицо как мраморный осколок.
Сидит, обложенный письмами, в роще,
а та что-то шепчет
про грехи и издёвки,
и сердце бумажным листом вздымается и опадает
в не ждущих
проулках.
Лисицей крадётся над над этой страной закат,
вмиг траву поджигая.
Космос полон рогатых с копытами, а внизу
меж освещённых хуторов
тенью скользит коляска.
Петербург расположен на гиблом месте
(видел ли ты красавицу в накренившейся башне)
и по обледеневшим кварталам всё так же
кружит медузой
бедняга в своей шинели.
И здесь он теперь постится, там,
где раньше его окружали табуны смеха,
Но они уже давным-давно пребывают в краях
высоко над кромкой деревьев.
Шаткие столы людей.
Взгляни, посмотри,
как мрак прожигает млечный путь душ.
Так взойди же на огненную колесницу
и покинь эту страну!
Перевод А. Афиногеновой.
PRELUDIUM
Пробуждение - прыжок с парашютом из сна.
Свободный от душного вихря падает
странник в зеленую зону утра.
Возгораются вещи. Он ощущает- трепещущий
жаворонок - как качаются лампы мощной системы
корней под землей. А наверху-
в тропическом изобилии -зелень,
подняв руки, прислушивается
к ритму невидимого насоса. И странник
падает в лето, спускается
в его слепящий кратер, вниз
по шахте зелено-влажных эпох
сотрясающихся под турбиной солнца. Но вот
этот спуск вертикальный сквозь миг прерывается и крылья
расправлены как у скопы над бегущей водой.
Мятущийся звук в трубке
бронзового века
повис над бездонностью.
В первые часы дня сознанье способно объять мир
как сжимает ладонь солнцем нагретый камень.
Странник замер под деревом.Раскроется ли,
после паденья сквозь вихрь смерти,
ВЕРМЕЕР
Крыши у мира нет. Есть – стена, сделай шаг –
и начинается шум, таверна
со смехом и руганью, бой часов и битье по зубам, свояк
с поехавшей крышей, пред коим дрожат безмерно.
Дикий взрыв и топот опоздавших спасателей. Корабли,
надутые ветром и важностью. Деньги, стремящиеся в основе
своей не к тем людям. Претензии, что легли
на претензии. Тюльпаны в поту от предчувствий соцветной крови.
С этого места, сквозь стену – прямехонько в мастерскую,
в мгновенье, живущее дальше само
собой. "Урок музыки" и (я рискую
ошибиться) "Женщина в голубом, читающая письмо" –
она на восьмом месяце, у нее два сердца, но вера
одна. Позади нее карта какой-то Terra
Incognita... Дыхание замирает... Неизвестная голубая
драпировка сливается с креслами. Золотые
гвозди врываются в комнату, застывая
в воздухе, как не забитые, а – влитые.
Уши заложены от глубины и высоты одновременно.
Это – давленье на стену с другой ее стороны.
Оно заставляет явленья парить. А стены
делают кисть устойчивей. Наличие же стены
рано иль поздно толкает на
прохождение сквозь... Это – нужно, хоть после – нужна апте-ка...
Мир – один, ну а стен... Стена
есть, по сути, часть человека,
ибо знает он или не знает, а это – ген
взрослых... Лишь для детей не существует стен.
Где кончаются стены, там
начинается небо. Как молитва стен пустоте.
И та
лицо обращает и шепчет нам:
"Я – открыта. Я – не пуста".
КАМНИ
Камни, которые мы кидали, - я слышу отчетливо,
как они падают - прозрачным стеклом через годы. В долине
растерянно мечется то, что сделано
в эту минуту, крича, от
верхушки кроны к верхушке, замолкая
в воздухе более разреженном, чем сиюминутный, скользя,
как ласточка, от вершины горы
к вершине, пока не достигнет
того плоскогорья, что на самом краю,
у самых границ бытия. Там падают
все наши поступки,
прозрачные, как стекло
туда, где нет иного дна,
кроме нас самих.
ШТОРМ
Здесь внезапно путник встречает старый
дуб громадный с кроной гигантской словно
камнем сделался лось у черно-зеленой
крепости моря.
Шторм. Дыханье стужи, когда рябины
гроздья зреют. Сон от тебя бежит и
слышишь ты над кроной высоко в небе
топот созвездий.
Из сборника “Тайны в пути” (1958)
ЧЕТЫРЕ ТЕМПЕРАМЕНТА
Испытующий взгляд превращает солнечные лучи
в полицейские дубинки.
А вечером: грохот вечеринки из квартиры cнизу
пробивается сквозь пол как цветы не из этого мира.
Ехал по равнине. Мрак. Машина, казалось,
застыла на месте.
В звездной пустоте вскрикнула антиптица.
Солнце-альбинос стояло над мчащими
темными водами.
* * *
Человек - вывороченное дерево
с каркающей листвой и молния
по стойке смирно - видел, как зловонное чудище-
солнце вздымалось, хлопая крыльями на скалистом
острове мира, и неслось за флагами из пены
сквозь ночь
и день с белыми морскими птицами галдящими
на палубе и все - с билетами в Хаос.
* * *
Чуть задремлeшь - услышишь отчетливо
чаек воскресный
звон над бесконечными церковными приходами
моря.
В кустах заводит свои переборы гитара и облако
медленно плавно плывет как зеленые сани весны -
ржет запряженный свет -
скользит к нам по льду приближаясь.
* * *
Проснулся от стука каблуков любимой,
а на улице два сугроба как варежки что забыла зима
и над городом кружатся падающие с солнца листовки.
Дорога, кажется, никогда не кончится.
Горизонт убегает в спешке.
Птичий всполох на дереве. Пыль взметается у колес.
У всех колес, спорящих со смертью!
© Copyright: Николай Сыромятников, 2018
Свидетельство о публикации №118050200010