Вот папа в старой форме фронтовой.
Вот мама, слишком юная на фото.
У них война осталась за спиной,
а на руках лишь дети да работа.
И слава есть, да не про нашу честь -
как тяжелы отцовские медали.
Пусть нам почти всегда хотелось есть,
мы всё-таки уже не голодали.
В золе пекли картошку на кострах
и хлеб в супы столовские крошили.
Мы выросли в больших очередях,
и сами рано сделались большими.
Когда шпана брала нас на испуг
в чужих подъездах
и вокзальных скверах,
мы познавали жизнь из первых рук,
не очень чистых, -
может быть, -
но первых.
И между нами не стоял никто,
когда мы шли в знобящее пространство
в отцовских перекроенных пальто,
но с собственным немыслимым упрямством.
От детских слёз
до хриплого смешка
вела нас жизнь
и не была малиной,
и жалила порой исподтишка
заточенной блатною пиковиной.
Однако мы не становились злей,
а лишь умней со всей своей страною,
поэтому везло нам на друзей,
а это значит - и на остальное.
Мы мечены и славой,
и хулой.
И жизнь права,
коль требует отчёта,
как папа в старой форме фронтовой,
как мама, слишком юная на фото.