Забыв мацу и синагогу,
исполнив с Сарою кульбит,
он мусор нёс через дорогу
и был машиной чёрной сбит.
Асфальт вдыхал пары мазута,
махала смерть своей косой,
а он лежал с душой разутой,
из тапок выпрыгнув, босой.
Снимали новость теле вести,
водила хаял свой прокол,
майор писал да с правдой вместе
скупой по форме протокол.
Судьба крутила мясорубку,
скользили тучки как корвет.
Сержант подал шофёру трубку
и перегар окрасил цвет.
Набухла боль, как почки вербы.
Хозяин тачки позвонил, –
майор исправил: шёл без «зебры»,
и труп еврея обвинил.
Гаишник, должностью повыше,
поехал к банку, веселясь.
Водила, видя силу крыши,
хвалил устойчивую связь...
Как вспомню этот случай ныне,
так пробежит по телу дрожь:
на зарифмованной мякине
народ теперь не проведёшь.