Двенадцать желтых daffodils
Они совсем не ароматны
И мартовский мороз частенько губит их
И мартовские ночи им опасны.
Весна приходит за зимой.
И следом лето, а затем и осень
Банальная затея суеты сует.
И дни бегут и вслед за ними
верхушки корабельных сосен.
И если в строгой тишине
Суметь набраться сил
И вскрыть нарыв воспоминаний,
Продезинфицировать,
забинтовать, забыть
И заглушить в себе
Трагедию прощаний -
То вдруг видения
Тебя случайно посетят...
Под потолком вагонное окно
В нем неба хмурое лицо
Сквозь ржавую оконную решётку.
И страх животный и отчаянье
И липкое как тесто ожидание.
И ты давно уже не человек
Ты манекен - внутри пустой,
со сгустком воскового сердца.
Стучит на рельсах эшелон...
В реальности тебе давно нет места.
Остался позади тот желтый цвет цветов,
которых в городских садах весной сажали.
Оркестры Оффенбаха там играли.
Кто знал тогда, какой кошмар
тем музыкантам судьбы обещали.
И уж никак, никто не ожидал
И даже в страшном сне не мог представить
Что в близком будущем
Поэзию витрин и синагог
Толпа похабно осквернит
И точку жизни той поставит.
Осколки будут мокнуть под дождём.
И в спешке убирать там будут трупы.
И будет пахнуть гарью, сдобным хлебом, колбасой...
И собираться души будут в маленькие группы.
И воцарится торжество!
В пивных
рекою будет литься пиво.
И будут пить на брудершафт
И петь слова любви фальшиво.
Лениво в комнате крутился
чёрный граммофон.
И мир ещё не знал
а может быть и знал
но не хотел поверить,
Что он за эту ночь
заплатит океаном
горьких слёз
Своих, а не чужих детей.
И женщины, Свои, а не чужие
В позоре, голоде, стыде
Раздвинут ноги перед солдафоном.
Но все пройдёт.
И грязные товарные вагоны.
И зимние поля, пустые небеса
И всем понятные «за что?» и «почему?» и «Где ты?».
А люди? Люди превратятся в силуэты.
И будут жить бесшумно среди нас.
И сохранятся записи - бухгалтерский отчёт.
По непонятной Божией воле.
И будет виден в них тот дьявольский расчёт -
Из сказки зверь на это не способен.
Такие вот дела...
В апреле снег сойдёт,
Прогреется земля.
И вскоре
расцветут нарциссы.
И цветом жёлтым
будут нам напоминать
Двенадцать ароматов памяти событий.
И этой памяти нарыв
вновь загноившийся
лопнет
и на надгробии цветы
сначала полиняют а потом
засохнут.
Изкор.
“Двенадцать жёлтых daffodils”.
P.S. Те записи сегодня бережно хранят.
* Daffodils по-русски нарциссы, и речь здесь идёт о Kristallnacht - двух днях и одной ночи, 9 и 10 ноября, 1938 года в Берлине и других городах Германии.
*Yizkor - Изкор - поминальная молитва за усопших. Читается четыре раза в году по высоким праздникам: Уом-Кипур, Шмини Ацерет, Песах и Шевуот.
*Шестиконечная звезда Давида, которую «юде» должны были носить на одежде, была жёлтого цвета. Обязательно!
*Всего 12 колен Израиля, происходящие от двенадцати сыновей Якова. (Twelve tribes of Israel) вышли из Египта. Сохранилось только одно - Колено Иудино...
3/21/2018 New York.