Цикл С лирической точки зрения

               
                Не красота вызывает любовь,
                а любовь заставляет нас видеть красоту.               
               
                Л.Н. Толстой




Улица счастья

Перебираю, как старые книги,
Наши с тобою свидания в прошлом.
Крылья стремительной греческой Ники,
Те, что в музеях тверды и изношены,

Зрят многочисленные посетители,
Предполагая: «Они настоящие!»
Да, дорогие, они восхитительны,
Но - только копии. Что за несчастье

Мне привалило разглядывать слепки
Торса и крыльев твоих неподвижных?
Фото летящей богини нелепо,
Если запомнилось видео! Ты же,

Пылью музейной покрытая,
в слитках бронзы,
остывшей за тысячелетия,
Не обнаружишь и тени улыбки
Ники, бегущей сквозь грозное метео...

                * * *

Бросив поломанный ветром скользящим
Зонтик, смеясь, укрываясь газетой,
Ника бежала по улице счастья!
Тсс, вы в музее,
                ни слова об этом.

.




            Пружинка

Сколько здоровья ходит вокруг,
Жизни пружинит стая.
Девушка, здравствуйте, как вас зовут?
Не отвечайте, я знаю.

Ваши ответы мне не нужны
Пусть помолчат слова.
Я провалился сквозь Ваше «Вы»,
И кружится голова.

В лице молодом различаю я
Иссохших столетий ил.
Помню, как мать целовала меня
И как отец уходил…

Девушка, милая, Вам не понять
Слов моих наверняка.
Просто я мир захотел обнять,
Празднуя дней века!




         Сонет

К любви надежду потерять
немудрено во дни разлуки.
Свечи огарочек принять
на холодеющие руки

под силу только мудрецу.
Когда ума, увы, не столько,
стекают слёзы по лицу
и падают, гляди, уж сколько!

Любовь спасительна. К любви
нам заповедано от Бога
идти кратчайшею дорогой,
листая дни - поводыри.               
            
Так сердце Нины Чавчавадзе*
о муже долгих тридцать лет,
твердило, заглушая разум:
Он жив, его лишь рядом нет!

Разлука - рана, льётся кровь,
И прочь торопится любовь.

Но ты стяни бинтами рану.
Бинты промокнут, рану вновь
Перевяжи! И неустанно
Над раной о любви тужи!



* Княжна Нино (Нина Александровна Чавчавадзе) — грузинская аристократка,
   дочь поэта и общественного деятеля Александра Чавчавадзе,
   жена русского драматурга и дипломата Александра Грибоедова.





Дорожная история            

В дороге дОроги слова,
мой телефон молчит.
Я еду Бог знает куда -
плацкарт в полуночи.
Рукой сжимаю телефон,
в нём голос твой затих.
Но я предчувствую его,
он, как и я, в пути.

Вагон стекает в сладкий сон,
колышутся бока.
А я всё жму на телефон
и жду его звонка.
Но жизнь мудра: за словом «нет»
приходит слово «да»,
и слышу я: «Привет-привет!»
в токкате поезда…

Я люб! Как факел, счастья миг.
Я снова полон сил!
Мне чай приносит проводник,
хотя я не просил.
Твои слова «привет-привет»
заполнили вагон.
И каждый улыбнулся мне
о чём-то о своём.

Как хорошо, когда не спит
в полуночи вагон,
ведь в каждом дремлет счастья миг,
лишь разбуди его.
От слов твоих «привет-привет»,
как на ветру, слез;т.
И слов, дороже этих, нет
у сотовой связИ!..





Инь и Ян

Наше общее «Инь» - в тебе.
Ты – хранительница наших нужд.
Наше общее «Ян» - во мне.
Я - твой сын, старший брат и муж.

Пусть твердят, что любовь – порыв
И чувствительный всплеск ума.
Нет! Любовь – это дар–арык
Иссыхающим «Инь» и «Ян»!

Из согласных и гласных букв,
Как Адамова плоть, и кровь,
В мешковине сердечных мук
Образуется слово «любовь».

Это слово - сладчайший крест.
Так рождается в муках дитя.
Это слово - благая весть
Нам от Бога. От Бога я 

Рассекаю меха любви,
Пусть сочится любовь из ран.
Зацелуй эту рану, Инь!
Не вяжи эту рану, Ян!




Ночь любви

Больше суток штормило седое житейское море.
А когда наконец поредели морские валы,
Он сошёл с корабля и, прибрежным понятиям вторя,
Постучался в окно, ожидая земные дары.
 
Золотистые пряди волос, как двумя якорями,
Он зачалил и тихо сказал: "Приюти на часок!
Я свободен, пока за спиной корабельные краны
Не затянут вокруг ватерлинии свой поясок..."


Он сидел за столом захмелевший, земной и желанный.
От постели тянуло крахмалом. Как ночь коротка!
Ранним утром едва различимый удар барабанный,
Как шелОмом черпнул, и любви омелЕла река.

Он ушёл, будто призрак, и больше назад не вернулся.
Море долго штормило вкруг верфи его корабля.
А любовь перед женщиной, сидя под лампочкой тусклой,
Чай да зелень пила и казалась сама не своя.

Говорят, всё проходит, пройдёт, очевидно, и это.
Станет мудрой любовь в утешение будущих дней.
Но останется в памяти жёлтою корочкой света
Та бессонная ночь поредевших в порту кораблей.




Ожидание в Шереметьево
   
О времени забыв на полчаса,
Я очарован тайной ожидания.
На полчаса из тела бытия
Перемещаюсь мыслью тайной

По крышам шереметьевских палат
В оставшиеся сотни метров неба,
Сквозь восхитительный металла сплав,
К тебе на борт, умом стяжая небыль!..

Твой самолёт скользит на дифферент.
Нетварное уже твореньем полно.
И я земной благословляю плен,
Эфира возмущая волны!
               





Песенка влюблённого МэНээСа

                «Руки доброй женщины, обвившиеся вокруг шеи мужчины, -
                это спасательный круг, брошенный ему судьбой с неба»
               
                Джером К. Джером

Я не младший научный сотрудник,
Я сотрудник большой - пребольшой,
Самый преданный твой союзник
И количеством, и душой.
Наши ;зы вдали от награды,
Где лежат непочаты слова,
Где мы так ненаучно рады
Помолчать к голове голова.

И летит напролёт от меня до тебя
Что-то доброе, нужное, вечное.
А навстречу летит от тебя до меня
Что-то тёплое, что-то млечное…

Аксиомы физических истин
Несущественны перед грозой.
Если в небе кружатся листья,
Значит, кружится шар земной!
Я меняю квартиру на Пушкинской
На шалаш у разлива рек,
Где весенняя революция
И всерьёз, и на много лет.

И летит напролёт от меня до тебя
Что-то доброе, нужное, вечное.
А навстречу летит от тебя до меня
Что-то тёплое, что-то млечное…

Только злому - всегда некстати.
Он твердит, что любовь зла,
Что не может остаться скатерть
После свадьбы белым бела.
Пополам разделив полвека,
На двоих полагая крест,
Вы простите того человека,
Он не ведает наших мест.
И летит напролёт от меня до тебя
Что-то доброе, нужное, вечное.
А навстречу летит от тебя до меня
Что-то тёплое, что-то млечное…





Будь счастлива, счастливая слепая

Блажен тот муж, кому в любви высокой
Защита есть от брани подлеца.
Ведь мы слепы в любви, а тень порока
Повсюду следует за мантией слепца.

Как мы доверчивы в любви! Подвох не чая,
Кружимся в вальсе, кружимся, кружим!
И тень отбрасываем, то не примечая,
Что тень кружит под абрисом чужим…

Когда же нам прохожий посторонний
Заметит (и заметит неспроста!):
"А почему при каждом повороте
За вами тень щетинится с хвоста!"

Не может быть! Но тут же исчезает
Лукавый призрак - рядом тень как тень.
Прохожий обознался! Так бывает,
Когда любовь переполняет день...





Холм у моря

Из травертиновых седин
Холм высится передо мною.
Я слышу, как шумит волною
О кромку берега под ним

Морской прилив. Латая склон,
Дорожка вьётся меж деревьев.
И ветер теребит, как веер,
Листву пирамидальных крон.

Я поднимаюсь. Впереди
Блаженство струй! Но в пряных травах
Передо мной таит преграду
Сердечный трепет: «Погоди!

Взгляни на старый травертин.
Услышь, как позднюю прохладу
Пьют оркестровые цикады
В росистой кутерьме травы…»

Но море ластится, и я,
В песок протекторы впечатав,
Иду, а пенистая слякоть
Крадёт следочки бытия!






Фотография с солнцем на память

                «Истинная любовь тем отличается от золота и глины,
                что она не становится меньше, будучи разделённой»
               
                Перси Биши Шелли

Фотография в сепии жёлтой.
Перед камерой - я и она,
И какая-то древняя молодость,
Что была нам когда-то дана...

Я подумал: "А кто тот четвёртый,
Тот, нажавший курок спусковой,
И в корпускулах правильно-чётких
Зафиксировал миг беззаботный,
Будто бабочку острой иглой?"

Старомодный потешный гербарий,
Пожелтевших мгновений кадриль
Я в полуночи перебираю,
Вновь вживаясь в потёртую быль.

Где-то там, за протоками времени
Кружит дней моих водоворот.
Я стою ещё смертью не бЕленый
В серебристом мерцании вод.

Моя девушка в розовом платье
Машет с берега тонкой рукой.
А смешной Paparazzo крылатый,
Прячась в золото солнечной ваты,
Нажимает "курок спусковой"!





Любовь - житейская ошибка?

Не получается, любя,
Испить житейское снадобье:
То солоно, то горечь дня,
Как боль, подступит к изголовью.

То кажется, что отлегло
И нет нужды искать причины.
То крошится любви зело
На сотни колких величинок.

Так глазурованный фарфор
Из рук неопытной служанки
Скользит и между двух опор
Вдруг бьётся вдребезги.

Ах, жалко!..

Искусствоведы и врачи
Его по сколам собирают,
Предмету возвращая тип.
Но суть предмета исчезает.

Не получается, любя,
Испить житейское снадобье.
Сколь ночью хочется огня,
Столь днём - зашторить изголовье.

                * * *

От умника услышав про
Любовные противуречья*,
Беги из города его,
Забудь губительные речи!
Одно: что умнику пенять,
Что парус защищать от ветра.
Беги! Любовь не потерять
Всего важнее - помни это!

*«Противуречья есть, и многое не дельно...» - А.С.Молчалин





Щебетала секундная стрелка в саду

Они прожили вместе большую судьбу,
Разделив пополам долголетье,
Иссыхая под солнцем на берегу,
Как рыбацкие ловчие сети.

Утром ранним приснилась им времени мзда
Сном любовников, корочкой сладкой.
Они тихо во сне приоткрыли глаза,
Друг на друга взглянули украдкой.

Вот так чудо!
Морщины не морщили лоб,
В придыхании не было горя,
И вино мудреца не испила любовь
Из шелома житейского моря…

Щебетала секундная стрелка в саду
Многолетий служебные тайны.
Что за странные сети на берегу
Им обоим приснились случайно?





Гроза в Коктебеле

Как всплеск акварели Волошина,
Стёртой в пигмент метелью
С неба слетало крошево
В расщелины Коктебеля.

Плавью сиреневой краски
ГрОма раскаты мазистые,
Макс, волшебник гривастый,
Кистью взмахнул и выстроил.

В чайку впорхнул из мисочки
Двуокись титана белую,
А в море по абрису с кисточки
Глауконит можжевеловый…

Ах, акварель, ах, лялечка,
Краски остывшей лужица!
В небе душа скитается,
Над телом, как птица, кружится.

Волошин, дружище вЕковый,
Не пролетайте мимо.
Вам посылаю сквозь времени млеко
Фото моей любимой!





Чудесный лов

Спит дитя.
Ночные тени
Разметали бронзу бра.
Ангел свил над колыбелью
Белый полог в два крыла.
Чуть подрагивают веки,
Лобик чист и нов.
В этом хрупком человеке –
Мой Чудесный лов...

Спи, дитя,
Тебе приснится
То, что снилось мне.
Очарованные лица,
Небо в тишине,
Тёплая, большая мама,
Вся из молока,
И цветущая поляна –
Господа Рука!
 
Где-то там, за горизонтом,
За курганом крыш
В мглу рубиновую солнце
Спряталось, как мышь.
Всё притихло пред тобою
В час небытия.
Спи, дитя,
Твои покои сторожу... не я!

И колышет саженцы бархатная мгла,
А во мгле проталины - звёзды да Луна.