Я был застрелен во Вторую Мировую.
Под снегом долго неопознанный лежал.
И слава Богу, что не мучился в плену я,
И был убит я без садистского ножа.
Весной косматый снег стремительно растаял.
Земли страдальной обнажилась сетка жил.
Был сорок пятый год, конец уже был мая.
Я до победы лишь полгода не дожил.
Бои гремели - не на жизнь бои, а на смерть.
Летели пули, содрогалась в дым земля.
И снега белая, завьюженная скатерть
От глаз людских укрыла бережно меня.
С отрядом бравым устремился я вглубь леса.
Все полегли, из нас не выжил ни один.
А от врага не скроет снежная завеса.
Убит был храбрый мой товарищ командир.
Стоял за деревом, когда фашист подкрался.
Последней пулей оказал я им отпор.
И до конца я дрался, вражьей тьме не сдался.
Из автомата был застрелен я в упор.
И вышла горестно душа моя из тела.
Бродя, чертила по окрестностям пунктир,
Ведь покидать она до боли не хотела
Знакомый, близкий и привычный телу мир.
А обнаружив труп, где осенью опята
За целых пять упрямых от поселка вёрст
Свезли его, как и тела других ребяток,
На общий всем один поселочный погост.
Взлетели резво черноокие вороны,
Закат свинцовый над землей моей алел.
Под песнь винтовок в час печальный похоронный
Предали тело мое бренное земле.
И стала телу неприглядная могила
Мирским пристанищем, последним островком.
Спасибо вам что, вы сказали моей милой!
Душа моя умчалась в небо высоко.
В бою застреленный фашистским лютым зверем.
И бой тот помнит хвойный и душистый лес.
Я помню вас, а вы меня, друзья по вере?
Сквозь время вам привет мой с ситцевых небес!