Ты послушай, послушай, что я скажу, братишка.
Посидим у причала, лениво болтая ногами в молочной пене.
Вчера заходило лето, мы пили с ним чай с сиренью –
Весьма странный вкус, я сказала бы, даже слишком.
Потом заходила осень. Просила занять полтинник
До завтра, а может, лучше, пожалуй, до четверга.
Зима не зашла. Лишь нагло мазнула по окнам синим
И чем-то кристально белым насыпала у крыльца.
Я помню, братишка, помню, как небо взрывалось красным,
Как видели мы закаты, рассветы на старой крыше.
Как вместе считали веснушки, потом становились старше,
Веснушек осталось меньше, рассвет становился выше.
Как вместе влюблялись в разных, холодных и недоступных,
Но оставались рядом, куда бы не заносило.
Потом все закончилось резко, жестоко, нелепо, глупо.
Зима заметала родные веснушки холодным и синим, синим.
Послушай меня, братишка, теперь ко мне все заходят,
Черт знает, какой раз по счету сегодня зашла весна.
Давай посидим на пирсе, пусть ноги волна полощет,
И уплывают весны и зимы назад, назад.
Пусть будет, как в глупой школьной беспечной, ребячьей пьесе:
Герои пусть снимут маски, и все остаются живы.
Прибой под причалом бормочет неслышно песни,
Рассвет, разливаясь лавой, становится шире, шире.