Неудачный день. И неделя. И месяц. И год. И жизнь. Будь она проклята.
Человек рождается, чтобы умереть. Что это значит? Болтаешься и ждешь. Ждешь маршрута А. Августовским вечером ждешь пару больших грудей в гостиничном номере Лас-Вегаса. Ждешь, когда заговорит рыба. Когда свистнет рак. Болтаешься.
Никто уже не говорит «до свидания», ни одна душа.
И вот, пожалуйста. Я сижу, в сущности, между Смертью и Космосом. В форме Женщины.
Чарльз Буковски, «Макулатура»
***
Я врезал двойное виски в дешевом баре.
Жизнь – потаскуха
изнашивает до дыр.
Я мог бы пилить им Моцарта на рояле,
на что мне два уха?
Паршивое время проныр.
Я есть Голливуд. Билейн. Ник Билейн. Узнали?
Боец. Не сикуха.
Ленив, но всему башка.
Есть жизни которые созданы, чтоб их просрали –
сегодня непруха.
И мне надоела игра.
Грейпфруты опасны. Опасность – моя стихия.
Но чертовы фрукты хитрее. Пока что, да.
Селин, Синди Басс, жмуры – что за энтелехия,
Одно из другого. Сейчас или никогда.
Я врезал шотландского.
Выдул большой султан дыма.
«Лос-Анджелес таймс» косило под подлеца –
ни капли опасности.
Радио все фонило,
но задница ждет приключений или свинца:
мой люгер на месте, и Леди Смерть шла красиво –
роскошные ноги казались мне без конца,
и черт-те куда катилось все из магазина.
Но, сукин ты сын! Я вспомнил слова отца.
Дурная наследственность. Хилая перспектива.
И я без машинки, что Эрос без бубенца
иль хуже того – котяра с презервативом.
Я – сыщик. Я Билейн. Прищучить? Как дважды два!
Я вляпался в жизнь,
как вляпался бы мужчина –
пятнадцать процентов испортили мой пейзаж;
пришельцы слились
в единое с чертовщиной,
а Гроверс с «Серебряной пристани» съездил в пас.
Но солнце исходит кровью. И две гориллы
среди сотен морд свиных ржут надо мной в анфас.
Я думал для Леди, для Смерти, нужны причины
поболее веские, нежели чье-то «фас».
И если сейчас я умру, ни одной слезинки,
увы, не прольется. Как странно. Играет джаз.
Я слушаю дождь. На скачках мои кобылки
сегодня выиграют, может, в последний раз.
3 февраля 2018 года