19.10.15
Стылый вечер, угрюмый сиянием звездным
нависает над городом мордой своей.
Юным маем в груди у больного подростка
разрастаются чувства, вопят все сильней.
Черный вектор дороги стремится на север,
и дрожащий, приглушенный свет фонарей;
и деревья, окутаны снегом как пеной;
монолитность суровая каменных стен.
В черной куртке фигура, среди всего вздора
добровольно, со смехом принявшая плен.
Слышно лишь, как сопит всеми порами город,
а фигура все ждет. Ну скорей же! Скорей!
Щеки жжет, горизонт развернул строгий контур,
вдруг — шаги! И подросток, готовый бежать,
со всей прытью бежать, лишь встает, мерно, ровно
и идет им навстречу, совсем не спеша.
Грузный город спускается в тонику ночи,
двух людей в ночи выхватил свет фонаря:
он — большой, неказистый, и волосы — клочья,
а она в милой шапке и с блеском в глазах.
Он возьмет ее руку, они, как меж строчек,
поплывут вдоль рядов растолстевших домов.
Если б он был поэт — написал бы ей оду,
если б был музыкант — объяснился без слов.
***
Стылый вечер, угрюмый, стал бархатной ночью
нависает над городом бездной своей.
Юный май из груди у больного подростка
лишь прошепчет:
Люблю,
навсегда
и теперь.