Я писал "жы" и "шы"... ничего не сулило греха.
Но однажды в строку — мать честная! — влез вирус поэта.
Поселилась во мне эта жажда — посредством стиха —
выворачивать рифмою душу. Откуда всё это?
Я над ней хохотал, выцарапывал с донца души,
анекдотом травил и бранил нецензурною фразой.
И подмигивал ей, и грозил так и этак реши-
тельно телом, точней, указательным пальцем заразе.
Но она хохотала ответно и, жутко бранясь,
истерила взаправду, рубцуя наивное сердце.
И склоняла к измене слова, их спокойную вязь,
добавляя без меры в них уксуса, соли и перца!
По её уверениям — "чур, только всё без обид —
надо лишь полирнуть пару фраз, чтобы нравилось оку..."
Знал я — врёт же ведь, гадина! В зеркало глянул — блестит.
Нет, не стих под луной — только лысина там одиноко...