Заштопать душу тяжело, но всё же можно.
Хоть горько жить, ты превращаться не спеши!
Звездою шестиглавой и многотревожной
я отражён в воде пруда твоей души.
Теперь я только нераскаянный ребёнок,
навзрыд просоленный кристаллами вины,
а под земного цирка куполом так тонок
огрызок (см)радостно хохочущей луны.
Хочу укрыться я полОй судьбы одежды
от собственных усталых старых пухлых глаз.
Я мог бы быть с тобой незыблемым и нежным;
цветные ночи снова шепчутся о нас.
Стучит мне в рёбра терпкий голос твой в укоре.
Окаменев в косматых дряхлых облаках,
я отражаюсь в зеркале густого моря
звездою о шести колючих плавниках.
Сверкая красками безмерными, разлейся,
резвясь на немощных беспамятных холстах!
Праматерью напраснослёзного еврейства
приходишь ты ко мне в златых греховных снах.
Приди! Я только лишь больной усталый мальчик,
сгорающий в огнях надзвёздной вышины,
а под земного склепа сводом так обманчив
зубастый рот жестокопамятной луны.
Хочу укрыться пыльной я судьбы одеждой
от собственных слепых сосновых вязких глаз.
Я мог бы быть с тобой и преданным, и нежным,
но не врасту корнями в ворох пыльных фраз.
Я остываю меж слоёв пустого мира
звездою о шести никчёмных плавниках.
Нам не найдут ответов дохлые кумиры –
утишь меня в своей реке, в своих руках.
P.S.
Ты погреби меня в своих цветных глубинах –
навек укрой в своей реке, в своих руках.