Говорит незримому: "Пошёл ты на..."–
мужичок, сидящий на земле.
Выйдешь из метро и видишь: жёлтая
ранняя листва у тополей,
клейкая; кто клятвы ей нашёптывал
спит давно в двоящемся нуле.
У старушки взяв букетик ветрениц,
вянущий, уже полуживой,
созерцаешь мрачно комплекс "Ленинец":
не зарос ни мхом, ни трын-травой
Дом Советов — кровожадный первенец,
сталинских времён сторожевой.
А вокруг дома стоят с пилястрами.
Помню двор с сиренью, закуток,
где мы жили, были даже счастливы,
но давил лепниной потолок,
ночью пахло подземельем, астрами,
шёл от стен тревожный холодок.
В настоящем копошится прошлое,
в будущее движется впотьмах
старое, прогнившее, прогоркшее,
возвращая первобытный страх,
превращая в крошево — хорошее,
облекая в плоть подзол и прах.