- Когда Белла Ахмадулина узнала, что Андрюша женился, хотя мы еще не были официально женаты, она приехала в Переделкино в Дом творчества - у нас еще не было квартиры - и повесила мне на шею свой опаловый крестик. Это был такой жест - она сняла, встала на колени и сказала: «Он тебя выбрал…» У них с Беллой была эта дружеская влюбленность до последних дней. Раньше на каждый ее день рождения Андрей ехал с утра с цветами... Помните его строчки? «Нас много. Нас может быть четверо./ Несёмся в машине как черти./ Оранжеволоса шофёрша./ И куртка по локоть - для форса./ Ах, Белка, лихач катастрофный,/ нездешняя ангел на вид,/ хорош твой фарфоровый профиль,/как белая лампа горит!» В последние годы стало сложнее - с его и ее болезнями... Они и похоронены недалеко друг от друга (от могилы до могилы мы насчитали 111 шагов.
Ревность? Знаете, я вот говорю об этом в фильме («Андрей и Зоя»): вокруг нас менялись жены и любовницы, все, кроме нас с Андреем. Он оказался верным, как человек. Любовь, романы были - но это другое, это всегда было связано с поэзией. Однажды в Болгарии он исчез и, вернувшись, признался: «Я тебе скажу на всю оставшуюся жизнь. Я никогда не смогу предать - и ты знай одно: ревновать ты меня будешь только к стихам». Понимаете? У меня было множество друзей, у него не было никакого ближайшего друга, которому он мог рассказать все. Одиночество - одно из свойств его как поэта. Был он - и другие. Непростые отношения с Евтушенко... Наверное, тут была какая-то ревность. Помню, когда-то мы, еще молодые, в пылу страсти поехали в Карпаты, сходили там с ума, бросались подушками. И он тогда сочинял хулиганские стишки, адресованные Евтушенко... Были и такие строчки у него: «Я в кризисе, душа нема, ни дня без строчки, друг мой дрочит (это про Евтушенко). А у меня ни дней ни строчек, поля мои в такой глуши...» Он ругался матом в поэзии - и никогда в жизни. За 46 лет я не помню, чтобы он, рассердившись, сказал что-то ненормативное. А когда в стихах начиналось это - «Можно бы, да на фига», - зал хохотал… Мне всегда важно было понимать, что я нужна. Во мне вообще силен этот мотив сострадания. И я никогда не становилась впереди него. Как два творческих человека могут сосуществовать 46 лет? Да так, я же никогда себя рядом не ставила: он нужен миллионам, я - камерной группе людей, у меня свой читатель, я не претендую на большее. И сейчас мне говорят: ты вышла из-за спины... Лучше бы я никогда никуда не выходила.