Не запомнив мая середины,
соловьёв полуночных проспав,
попадаешь в летние куртины,
в зной полыни и озноб купав.
Так взрастают путаные годы,
дорогое скопище утрат,
где всего невнятней переходы
из цветенья в тихий листопад.
Не разъять летучего избытка,
незаметных дат не отчеркнуть.
И тебе, как беглая улыбка,
остаётся пройденного суть.
И в горячке фактов не подробен
этот путь нечаянный земной -
этот гром, расслышанный в утробе
облаков, проплывших стороной.
* * *
Заполнит веранду моторчик шмеля,
пропахнет сиренью квартира.
Давай улыбнёмся, подруга моя,
несчитанной мелочи мира.
Настойный озёрный чешуйчатый чад
и тёмные всхлипы удода...
Давай улыбнёмся. До гроба богат,
от таволги до небосвода.
Превыше ли это отпущенных сил...
О, как мы бескрылы, голубка!
Кто ж тяжкую душу вот так размягчил,
что пьёт это небо, как губка?
О это вместилище мошек, скворцов
достойно невольного стона
за утренний дух молодых огурцов,
грохочущий запах озона!
За то, что полно человечьих преград
меж нами и просто сиренью,
за плен ожиданий, рассеянный взгляд
и только урывки прозренья.