Вижу загорающую деву
на шезлонге около морей.
Сразу перейдя от слова к делу,
я швыряю ракушкой по ней.
Чтобы, ухмыльнувшись, заявиться
эдаким курортным наглецом.
Но она лежит, не шевелится –
дремлет, в полотенце ткнув лицом.
Жаль, не получилось диалога.
Не сойти с ума от страсти ей.
Не прожить нам счастливо и долго.
Не родить нам семеро детей.
Не расстаться горячо и дерзко.
И, махнув в родной Череповец,
не черкнёт ночною эсэмэской:
«Как ты там, мой харьковский наглец?».
Так что символически условно,
чтоб осталась память обо мне,
выложил я камушками слово
«вечность» на темнеющей спине.
© Бронт, 16.05.18