Да что мне горький мёд твоей души,
не отвечай подольше, не пиши,
и мне одной здесь поневоле тесно.
Когда сюда войдёт твой робкий дух,
всё распадётся: не вмещает двух
паломников одно святое место.
Я не хочу плетения словес:
ты скажешь «текст», а я отвечу «лес»,
зелёный от чернил и гулких ливней,
где ветер тих и песнями увит,
и, может, отзовутся соловьи:
не китсовские, а совсем живые.
Да будет так! Давай пойдём ко дну:
молиться пене и любить волну,
(как в той новелле – помнишь? я – навеки.)
Я – дождь: ты можешь слушать и смотреть,
как старый фильм; я упаду на твердь
и замолчу, но затрепещут реки.
Пусть прорастут речений семена,
пусть ноты зацветают серенад,
я больше не хочу смотреть назад,
(пусть это рушит частоколы строчек)
Я выучила, как растёт трава,
как речь бывает искренне мертва:
мне больше не нужны твои слова,
спокойных дней, мой друг, спокойной ночи.