Прошлое прячется в память,
страшно ему в настоящем,
роется в нажитом хламе,
чтобы вернуть день вчерашний.
Прячется в мелочь деталей,
не разменяв их на злато
сиюминутных медалей –
память вчерашним богата.
Век наш сегодняшний, нервный,
память теряет, похоже.
Выживет ли двадцать первый?
Станет ли прошлым?