я хотела бы прямо сейчас
где-нибудь и никогда-нибудь
в Питере, сине-апрелевом Питере
в красном свете неоновых-новых ламп
в маленьком-аленьком клубе
слушать с тобой пронзительно старые-странные
ритмы джаза и ритмы блюза,
ритмы стука в артериях тел.
я хотела бы взять тебя за руку,
вытащить к крыше Исаакия,
(небо такое синее-сильное,
чернила смешаны с молоком);
и помаду, до неприличного алую,
вытирать с твоих щек,
и пьянеть, и смеяться, меняться от
поцелуев, спускаясь, в метро
в ритмах джаза и ритмах блюза.
я хотела бы потеряться
в сотых улочках сотый раз, перейти через сотый мост,
кричать из двора-колодца,
кричать, подражая чайкам
(противным — счастливым —криком),
спорить до хрипа, смеха,
о синих каналах и неправильных алых звездах,
плакать от невмещающей красоты
ритмов джаза и ритмов блюза.
/ саксофон то ведет, то заводит,
контрабас умолкает, мелькает,
и рояль то гремит, то громит. /
так сливаются ритмы вместе,
разные,
робкие,
рвущие
ритмы джаза,
так могли бы истории наши
перевязаться
по-над Невой
где-нибудь и никогда-нибудь,
в сумасшедшем-прошедшем Питере.
только красный и синий дадут фиолетовый-летовый,
темно-томно с тоской лавандовый,
а я хотела бы...
к черту, что я хотела бы.
в артериях ритмы джаза,
в артериях ритмы блюза,
а в сердце стучится Питер —
а значит, любить и быть.