Раз в несколько лет, начитавшись старинных преданий
О деве, что может спасти только истый герой,
О грудах камней самоцветных, закрытых в подвале,
Ударом в ворота дракона звал рыцарь на бой.
- Манила принцесса?
- Тщеславье и жадность виной.
Неважно: праща, или меч, булава, кулеврина,
Хоть адский огонь. Для юнцов одинаков финал:
К земле пригвождённый когтистой стопой исполина
Со страхом решенья судьбы новый выскочка ждал.
- Он думал о деве?
- За жизнь свою мелко дрожал.
К бойницам дракон поднимал многорогую морду,
И, если б она хоть какой-нибудь знак подала,
Её б отпустил, растоптав свою лютость и гордость.
Но молча она отходила во тьму от окна.
- Ей было их жалко?
- Да, было. Но больше себя.
По лестницам и переходам усталой походкой
Она опускалась, пытаясь рыданья унять.
От плесени стен на щеках полыхала чахотка,
И выбилась из-под чепца поседевшая прядь.
- Дракон знал об этом?
- Драконы не могут не знать.
Она выходила. Без слёз, без обид, без гордыни.
Дракон расстилался покорною тушей у ног.
Единственный, кто знал её позабытое имя,
Единственный, кто рассмотреть и принять её смог.
- Принцесса любила дракона?
- Пойми её Бог...