Часто вижу, сквозь сон, я смутно
ночь, в которую стал седым
прадед мой: он узнал, что утром
всю семью увезут в Нарым.
Что успели схватить, то взяли –
лишь детей, самовар да крест.
Зубы стиснули и молчали,
уходя из родимых мест.
Провожали на испытанья
в скорби чёрные тополя:
оставалась на растерзанье,
словно преданная, земля.
... Так и шли, а вокруг алела,
занималась вовсю заря:
и в Сибирь долетели стрелы
пресловутого Октября.
Осторожно бредя в тумане,
выбиралась моя семья.
Каждый справку держал в кармане:
«Корабельников – бедный… я».
Четверть века они молчали:
камень в сердце – нелёгкий груз,
и за Родину воевали –
за Россию, не за Союз…
… Самовар нас зовёт к обеду.
Святый Кресте, убереги!...
Только жалко до боли деда,
что расстрелян за сапоги.