* * *
Я видел многое и многих:
И явь, и сон; и блажь, и тень,
Как тихо колдовали боги
На жизнь в ночи, на новый день.
Как гробовщик цеплял колонны
Полутуманных фонарей,
Не попадая ровно в ногу,
И шепот позабыв камней.
Я слышал восхваленье солнца
С бородкой острой скрипача,
Он каждый миг златые кольца
Сливал из древа и меча.
Я видел в сумраке заката
Предвечный блеск бегущих вод,
И в громовой струе раската
Священый ангела полет.
И – с приближеньем тайной грани,
С чутьем предела высоты,
С дрожанием на дне стакана -
Коснулся мир другой черты.
Там храм и стан, там взор и пенье
Пронзает вихрем из глубин
Мое забытое виденье, -
Оазис райский средь пустынь.
И вверх, и вниз... без притяженья,
Без ощущения тревог
По мировой оси вращенья,
По бездорожию дорог...
Ты мчишься; рукописи, тайны,
Поверья древних, сонм богов
Вдруг предстают пред взглядом плавным, -
И… снова повалишься с ног.
Что есть – уйдет, как тихий вечер,
Исчезнет в круговом бреду,
Когда похолодеют свечи,
Когда проснешься по утру.
Но вспомнишь ли тот миг блаженства,
Взор бледноватый за углом,
Когда он входит в храм с невестой
И – в память - с траурным пером?