Я пронесу, не расплескав, сквозь ночь дождя,
сквозь страх позора преступления,
сквозь лютый ветер перемен,
на глади глаз встающие видения.
Не остужу холодной вьюги прелесть
под властью падшего раба.
Грехопаденьем наслажусь и покарюсь,
и саваном укроюсь.
Кто ж Ты, встающий средь небес?
Зачем такою властью балуется бес,
и чувствами играет,
любовию карает?
Мы прокляты...
В однообразии сочится жизни время.
Какое бремя, в счастии найти изъян.
Да, я изрядно пьян.
Хмельным настоем небеса балуют.
Будь горд ты,
будь ты слаб и жалок,
но только свет добра растит любовь.
Но сколько мерзости несет с собой,
какое преступленье и позор
таит блаженство пресыщения.
Ты одарил нас караю небесной,
за то, что на скале отвесной,
под властью падшей нищеты,
в дыму пожарищ, лишь мечты
раскажут о Твоей любви.
Любить, как Ты, не сможет,
Землею грешною рожденный.
Лишь краткий счастья миг
расскажет, как Христос любил.
Лишь годы непосильного труда
и слезы матерей, как жил.
Как одиночество и горький рок
был спутником его дорог.
Как жить,
что б быть в грядущем поколении,
что б не забыла мать-Земля
наш люд на облике своем?
Мы не умрем.
Мы пронесем
сей мечь спасающей любви.
И Ты пойми.
Удел наш жалкий измени.
И надели нас голосом и зреньем.
Не ослепляй же миг блаженства.
Иль трезвым быть удел живых?
И лишь мгновенья вдохновения
даруют жизнь нам вне Земли.
Люби же нас,
погрязнувших в разврат
и не карай за миг блаженства.
Мы отбываем срок
и наказанье за порок,
Тобою пробужденный.
Да я бы мог,
но я не бог.
Я горький пьяница Твоих дорог,
начертанных судьбой-распутницей,
блудницей.
Она в чести у них.
У слуг Твоих.
Иль власть Твоя
такой же червоточиной полна?
Я слишком дерзко возмечтал.
Да, пусть не прав.
Но я дитя Твое,
хочу и быть Тобой.
Иль это тоже грех людской?
Противоречья - мысли путь.
Так пусть...