Давно минул забытый двадцать первый век,
Земля погибла - умерло все разом.
Я объясню, когда-то властный человек
Стер все одним простым прямым указом.
Мир погрузился в зиму без конца… как снег
Обломки жизней застилали землю,
Давно не слышен звонкий, яркий детский смех,
И больше ночь не будет колыбелью.
Я расскажу историю, мой друг, про тех,
Кто выжил, прячась в темных лабиринтах.
Метро спасало в красном свете без утех
И жизнь людей, просящих мир в молитвах.
Я расскажу про девочку, что в темноте,
Дыша тяжелым воздухом, как ядом,
Рисуя Землю на потрепанном листе,
Смотрела детским и невинным взглядом.
Ты помнишь, папа, мир, что в детстве у тебя?
Красиво было? Замирало сердце?
Ты помнишь то, как началась тогда война?
И как закрыли нам наружу дверцу?
А правда, что у вас еда была всегда?
Смотрели вверх – там голубое небо,
Ну а ночами, сверху, как её… луна,
Вас согревало время лета – верно?
Ты помнишь, папа, как тогда у вас зверьки
Такие милые жили с вами рядом,
Я видела… картинки, даже от руки,
Я рисовала ручкою когда-то.
А что такое ветер, папа? Теплый дождь?
Как выглядит большое наше солнце?
На что твой дом когда-то был давно похож?
А люк такой на улицу – оконце?
Ты помнишь, пап, как пели чутко соловьи?
Я так хотела их с тобой послушать,
И съесть хоть булочку с родной живой земли,
Я все хочу потрогать и… покушать.
А правда было, что таинственным теплом
Вас согревала своим светом печка?
Как тяжело тут греться лампы огоньком,
И рисовать, пока горела свечка.
Ответь, зачем прекрасный, яркий мир тогда
Стереть решили из орудий… разве
Достойны мы такого адского суда?
Зачем подвергли мир такой заразе?
Закончу этим… и я так скажу сейчас,
Задумайтесь о том, что будет дальше,
Мы сами, люди, создаем время для нас,
И в наших силах сделать мир и счастье.
Но я один, пойми, не в силах все спасти,
Я лишь поэт, ну а мечта поэта:
Хоть как-то слово этой боли донести
До чувств, до глубины души, до света.