Как чёрный обелиск стоял мой вечный «Ягуар»,
сияя непотребно медным самоваром.
«Тот, кто здесь бродит», был не Хули Кортасар,
пугая девушек, читающих Ремарка возле бара.
Хотя не лыком шит, но одинокий – словно перст,
нерукотворный памятник истерзанного быта,
я вдруг подумал: «Ну и где же ты, Модест?»
И феерически возник Модест на зов моей молитвы.
Я закурил вторую, чтобы не дожить до ста.
Мой чёрный обелиск сиял в лучах заката.
Вот – сигарета. Вот – Модест. Вот – «Ягуар». Проста
так истина – как откровенное желание солдата!