памяти Геннадия Карпунина и Дмитрия Демина
Смерть меня догоняет,
во снах заклиная: воскресни!
Те, кто был моей жизнью — уходят один за другим.
И слова и стихи, нашей чудной диаспоры песни —
Все в костровую горечь, костровую горечь и дым.
Их уже не споют, не озвучат в грядущем столетье.
Это с нами уйдет — понадеемся на решето!
В эту чертову пору безвременья и лихолетья
Даже дети не вспомнят, чего ж говорить о потом
Я никто, я свидетель. Мы с ними бродили по тропам
Я хранитель и страж
необъятного их багажа
Да кому передать? — Бессловесным курганам — сугробам?
Если будет весна — значит, боли с водой убежать.
Я хранитель и страж
каждой строчки и каждого слова
Но ни лик и ни голос ни образ не восстановлю
Вне пределов и сил
удержать хоть крупицу былого
Чем дышала душа —
пока смерть не догонит, люблю.
Время встреч, время дружб,
необузданной силы общений —
человечьих, возвышенных — чуть ли порой — вне Земли.
Уходящих в песок —
ни прощения,
ни воскрешенья.
Это было с тобой — и навеки снега замели.
Если было судьбой — вместе с ними бродить по болотам,
Принимать в двадцать лет эту хохму: видал бы в гробу,
Вот и грезишь теперь,
наяву,
и во сне, эхолотом:
хоть на миг, хоть на день, хоть на время
отсрочить судьбу...
Я никто, я свидетель: послушник
незримого храма
Он был в каждом из нас,
но за ликом теряется лик.
Не отсрочишь судьбу,
не отклянчишь ни меры, ни грамма:
Наши двое поэтов вослед друг за другом ушли.
Два вершинных певца нашей жизни —
на взлете, на спуске —
Уникальной диаспоры меркнущий стержень и свет.
И одни лишь в глазах
торфяные пожары Тунгуски,
низовые пожары — ушедшего века привет.
24 декабря 1998