К тому моменту, как Арслан, Сундук и Опакуджи приехали в собачий парк, на главной аллее парка, ближе к проспекту Шамиля, находилось две горстки их сверстников, численностью до семидесяти человек каждая, продолжающие пополняться. Когда они приблизились, то первыми к ним подошли здороваться со стороны Итальянки, человек десять, из которых они знали человек семь, откуда взялись остальные человек шестьдесят, ни разу не замеченных раннее на улицах, так и осталось загадкой. Позднее к ним начали подтягиваться с другой стороны(тоже человек десять), самые отборные и колоритные персонажи, они обнимались с Арсланом почти также, как обнимаются разлученные временем и обстоятельствами пары в телепередаче "Жди меня". В этом элитном окружении Опакуджи чувствовал себя Гулливером, только наоборот. Сожаление о том, что в детстве он отказывался употреблять общеизвестный своими формирующими свойствами йогурт "Растишка" заволоклогустой пеленою его разум. Наконец представители от молодежи о чем-то договорились и обе горстки отошли немного в сторону. Остановившись напротив друг друга в преддверии эпической баталии, они приступили к исполнению воображаемого танца племени маори, непрерывно насылая друг на друга испепеляющие взгляды. Сундук и Опакуджи решили, что все началось, поэтому направились к эпицентру событий, когда их окликнул Арслан брошенным в спину - "Подождите". В тот же момент на аллею заехал милицейский уазик, который стал поводом для моментального бегства тех, что пришли со стороны Итальянки, так что присоединяться уже было не к кому. Перейдя через дорогу, Опакуджи встретил несколько знакомых лиц, пользующихся уважением среди молодежи. Он решил, что стоит отдать дань славному общему прошлому и подошел к ним, чтобы поздороваться. Сундук пошел следом, а Арслан с товарищами немного отстранились.
- Опакуджи, ты че тут делаешь? - проявил любознательность Нуцалхан, добавив к произнесенному имени уменьшительно-ласкательный суффикс -ик.
- Хипиш же, я же хипишнойпацан, ты забыл? - прозвучало в ответ.
- Ахахах, помнишь да, как мы с тем взросляком дрались?
- Не-не, он на меня попер драться, после того, как вы поприкалывались над ним вдвоем(монитор компьютера выключали), самого большого нашел, видимо, я в ноги прошел, а че вы там с ним дальше делали, я не знаю.
- Мы разняли вас просто, а он на того третьего попер. Кто потом его бил?
- Ты, конечно, ты же спортсмен.
- А ты не бил?
- Ну, стукнул разок.
- Разок?
- Ну, два... А че он, больной, чтоли, на тринадцатилетних пацанов прыгать, взрослый мужик(парень после армии)? - недоумевал Опакуджи.
- Ахахахах, ты за кого пришел хоть?
- За Итальянку.
- Че за? Где он?
- Нет(у)... ушел... А ты за кого?
- У меня братишка тут учится, он позвал.(Диалог немного не точный, давно было.)
Нуцалхан встретил еще кого-то и отошел в сторону. Опакуджи и Сундук стояли у дороги, лицом к аллее парка, где уже собралось достаточно людей, чтобы перекрыть вход в нее тремя или четырьмя шеренгами, когда позади них остановилось такси. Старый Товарищ, который заведомо был знаком противникам, что расположились на противоположной стороне, вышел из машины и подбежал к ним.
- Сундук, там брат мой, смотри, видишь? В черной куртке, темноволосый который, видишь? - взбудоражено проговорил Товарищ, указывая пальцем в точку, в которой с заданного ракурса умещалось человек десять.
- Не вижу, - ответил Сундук, разглядывая толпу, которая напроцентов девяносто состояла из темноволосых парней в черных куртках. К этому моменту появление Товарища перестало быть незаметным, и толпа с противоположной стороны улицы стала приглядываться к ним.
- Да вон же он, вон, смотри!
- В машину иди, пожалуйста, там спокойно все, нормально все с твоим братом, - проговорил Сундук, прежде чем его отдернул Опакуджи, напоминая о питающей к ним интерес толпе. Чуть позже все взгляды с противоположной стороны улицы были направлены на них. У стороннего наблюдателя могло бы сложиться мнение, что вся аллея забита зомбарями, учуявшими свежую кровь.
- Да вон он, я же показываю тебе, слепой, что ли? - продолжал Товарищ.
- Иди, да, отсюда! - прокричал Сундук, отправляя Товарища к машине Леонидовским взмахом ноги.
В ту же секунду толпа тронулась на них, остановив движение на дороге.Товарищ наконец побежал к машине. Не зная, что ему делать, Опакуджи решил оглянуться, чтобы лицезреть стоящих за его спиной джигитов и как-то набраться боевого духа, но... пыль попала ему в глаза и потому он не смог никого разглядеть, за исключениемАрслана, немного отдалившегося и поднявшегося на бетонную возвышенность. Сундук сверлил совиным взглядом затылок оглянувшегося Опакуджи, пока не заметил, что тот возвращает свою голову в исходное положение. Такси не заводилось. Парень, что сидел на переднем пассажирском испарился из виду в течении нескольких секунд, почти, как Коперфильд. Когда Опакуджи обернулся, то Сундук смотрел на то, что приближалось к ним... Между ними и надвигающейся волной оставалось уже не более десяти метров... они "чуть было не перекрестились, будучи мусульманами", так как исключительное напряжение порою способно приводить индивидуумы и к невозможным для них действиям. "Вот ща точно п...ц" - заключил про себя Опакуджи. Но Сундук стоял, и он тоже стоял...