По мотивам стихотворения Артура Саймонса (1865-1945)
Вне любви The Unloved, с англ
Их ни один мужчина не любил.
Так день за днём неслышно проходил,
за годом год. Но их надежд и слёз
никто не знал, не принимал всерьёз.
Что им досталось? Только пустота.
И, хоть у каждой теплилась мечта,
к ним жизнь не захотела быть щедрей,
и проскользнула мимо их дверей,
и,- каждая у своего огня,-
они сидели, голову клоня.
Они следили в зеркале черты
и краски уходящей красоты.
Их души, добродетели полны,
невинной жертвой стать обречены,
и прозябать, и быть всегда в тени --
и этот жребий приняли они,
хотя и их в беззвучный летний час
желания тревожили не раз,
и волновали дерзкие мечты
о беспощадной власти красоты.
Их се'рдца одинокий бастион
был рвами и валами обведён,
но цитадель случалось сдать и им,
коль скоро натиск был неотразим.
И пламя бушевало в их сердцах,
и все их башни повергалась в прах,
и был тогда лишь искрами в золе
след красоты отмечен на земле.
Не смех теперь срывался с этих губ,
но хриплый звук, но глас фанфар и труб,
военный зов, сражений грозный клич,
стремящийся самих небес достичь.
Случалось, что весеннею порой,
когда выходят из земли сырой
субтильные ростки, и от корней
наверх стремятся соки всё сильней,
когда теплеет в воздухе, и вдруг
гремит гроза, и зеленеет луг,
и всплескивает в озере волна,
и пылкость юных лет возрождена,-
случалось так, что нечто в эти дни
их смутно волновало, и они
роняли слёзы.
Топот детских ног
им слышался повсюду;
как челнок,
в груди ходило сердце-колыбель.
Когда же слёз солёная капель
из тусклых глаз переставала течь,
они опять возобновляли речь,
и нить не выпуская из руки,
спускали петли и плели стежки,
ажурные вязали кружевца,
розарий* повторяя без конца.
*От переводчика.
Упоминание розария в данном стихотворении кажется мне весьма
символичным: Розарий -- это традиционные католические чётки, а также
молитвы, читаемые по этим чёткам,- молитвы, связанные с евангельскими
событиями и прежде всего с "Царицей Розария"-- непорочной Девой.
Об авторе по Википедии.
Артур Саймонс (1865 - 1945). Английский поэт-символист, издатель, драматург, эссеист,
переводчик и литературный критик.
Сын священника, семья которого часто меняла место жительства. Получил домашнее
образование, проводя много времени в Италии и Франции. Дебютировал в печати в 1882.
Встречался со многими знаменитостями, в т. числе с П. Верленом, Ст. Малларме,
Ж.-К. Гюисмансом, И. Гильбер. Входил в редакцию журнала Атенеум и лондонского
субботнего обозрения, печатал стихи и эссе в декадентском ежеквартальнике
"Желтая книга". Организовал лекционный тур Ш. Верлена в Англии, навещал О. Уайльда
в тюрьме. Вместе с О. Бердслеем и Л. Смизерсом издавал журнал, где публиковались
У.Б. Йейтс, Дж. Конрад, Дж.Б.Шоу. Был членом Клуба поэтов, основанного У. Йейтсом.
Большое значение имела его книга очерков новой французской словесности,
многократно переизданная и оказавшая воздействие на У. Йейтса, Т.С. Элиота, Дж. Джойса.
Переводил Г. Д‘Аннунцио, Э. Верхарна.
В 1909, путешествуя по Италии, пережил тяжелый психический срыв, после которого
писал уже мало. В 1930 появилась его автобиографическая "Исповедь", где писатель
рассказал о своей болезни и ее лечении. Умер от пневмонии.
Оригинал:
Arthur William Symons.
The Unloved
These are the women whom no man has loved.
Year after year, day after day has moved.
These hearts with many longings, and with tears,
And with content; they have received the years
With empty hands, expecting no good thing;
Life has passed by their doors, not entering.
In solitude, and without vain desire,
They have warmed themselves beside a lonely fire;
And, without scorn, beheld as in a glass
The blown and painted leaves of Beauty pass.
Their souls have been made fragrant with the spice
Of costly virtues lit for sacrifice;
They have accepted life, the unpaid debt,
And looked for no vain day of reckoning. Yet
They too in certain windless summer hours
Have felt the stir of dreams, and dreamed the powers
And the exemptions and the miracles
And the cruelty of Beauty. Citadels
Of many-walled and deeply-moated hearts
Have suddenly surrendered to the arts
Of so compelling magic; entering,
They have esteemed it but a little thing
To have won so great a conquest; and with haste
They have cast down, and utterly laid waste,
Tower upon tower, and sapped their roots with flame;
And passed on that eternity of shame
Which is the way of Beauty on the earth.
And they have shaken laughter from its mirth,
To be a sound of trumpets and of horns
Crying the battle-cry of those red morns
Against a sky of triumph. On some nights
Of delicate Springtide, when the hesitant lights
Begin to fade, and glimmer, and grow warm,
And all the softening air is quick with storm,
And the ardours of the young year, entering in,
Flush the grey earth with buds; when trees begin
To feel a trouble mounting from their roots,
And all their green life blossoming into shoots,
They too, in some obscure, unblossoming strife,
Have felt the stirring of the sap of life.
And they have wept, with bowed heads; in the street
They hear the twittering of little feet,
The rocking of the cradles in their hearts.
This is a mood, and, as a mood, departs
With the dried tears; and they resume the tale
Of the dropt stitches; these must never fail
For a dream's sake; nor, for a memory,
The telling of a patient rosary.