Начинает конкурс НОМИНАЦИЯ на "Приз читательских симпатий", в которой принимают участие ВСЕ 64 стихотворения.
1. Злые гении
Нам все доступно - книги, техника, наука,
Свобода слова, право выбора - дерзай!
Всё то твоё, к чему ты сам протянешь руку.
Цари прогресса! Даже Библия - он-Лайн.
Не гонят нас, как христиан второго века,
Не распинают, не сжигают на кострах.
Живем в эпоху превосходства человека,
А опыт предков был рассеян, словно прах...
Все справедливей нормотворчества продукты,
Все равнодушней и расчётливей сердца...
Плоды прогресса - как пластмассовые фрукты
На фоне нашего морального конца.
Нам все доступно, а душа изголодалась,
Извращено и обесценено добро!
Но те, кого уже почти и не осталось
Его хранят и им пока не все равно...
Мы злые гении предутреннего мрака.
Перенасыщены пытливые умы.
Ушли бога. Погас огонь. Молчит оракул.
С избытком набрано у вечности взаймы.
У всемогущего рассвета на пороге
Не до прогресса и пластмассовых плодов...
Незадолжавший молча ступит внутрь чертога,
А должники протянут руки для оков.
.
2. Сквозь бытие
Я пришёл в этот мир и встретил его пустым –
Безразличным к чужому горю, лишённым славы;
Пробираясь сквозь дебри масок – слепых, лукавых –
Приближал горизонт, и жёг за собой мосты.
Безысходность... Не видно света в конце пути.
Обречённо завис над миром зловещий фатум…
Я пытался взлететь, но так и не стал крылатым:
Вероятно, рождён всю жизнь по земле ползти.
Отражаются души в блеске пустых глазниц,
Имитируя пульс, чуть слышимый под коростой
Ослепляющей лжи, в которой вращаться просто –
Много проще, чем жить, пред Богом склонившись ниц.
Проходя по земле, я видел крысиный рой,
Где искусно раскинул сети питомник Босха –
Чужеродный, гнилой – а выглядел столь неброско,
Что в объятия тьмы людей завлекал порой.
Я взывал к пустоте – мой голос слабел и глох:
Как абсурд, был нелеп, как стон мертвеца – беззвучен.
Вереницы рабов покорно плелись вдоль кручи,
И соблазн воспарить иных заставал врасплох.
Но я выжил в аду, отвергнув слащавый зов
Безрассудной толпы, где всякий – безлик, неволен…
Вероятно, один в крысиной норе – не воин,
Но способен достойно жить, не познав оков.
3. Билетик
.
А он – везучий. А он – фартовый.
Он верит в случай, король червовый,
И без усилий получит даром
Любовь красивой червовой дамы.
А на Таганке расскажет как-то
Одна цыганка, раскинув карты,
Что перепало ему от Бога
И лет немало, и бед немного.
Он все напасти с улыбкой встретит
И прямо в счастье возьмёт билетик.
Наденет шляпу, костюм с отливом,
И вверх по трапу пойдёт счастливым.
Он верит в чудо и, между прочим,
Наверно, будет счастливым очень…
Мир изменился. Приходят вести,
Что он женился на даме крести.
Что нет везенья, и нет азарта,
И, к сожаленью, - былого фарта.
И что в гостиной на полках шкапа
Пылятся стильный костюм и шляпа…
4. Перерождение
По душе тоска прошла...
До соседнего села
Прогуляться русским полем
Я решил за алкоголем.
Чтоб душевных катастроф
После праведных трудов
Избежать была возможность,
Я не счёл ходьбу за сложность!
Мыслей ложный инструмент
Вёл свой аккомпанемент
С помощью всех трёх аккордов,
Чтобы мог ступать я твёрдо.
Шёл. Путь был ещё далёк-
Отдохнуть в траву прилёг...
Вдруг... накрыло с головою,
Как раненье ножевое,
Словно молнии удар,
Как любовных чувств пожар -
Облаков и туч движенье,
Вызвав головокруженье!
Мною овладел восторг,
Мысли грустные отторг...
Я услышал птичьи трели,
Травы нежно шелестели.
Зажужжали шмель и жук.
Я концерт оркестра вдруг
Смог услышать в звуках лета:
Ноты вальса, менуэта.
Слышал танго, румбу, тверк...
Окончательно отверг
Свой девиз "Полней налей!".
Пусть останусь опьянённым,
Красотой заворожённым
От... бескрайности полей!
5. Под радугой
Девку я родить хочу – мальчики не в моде.
Мне задача по плечу, только не выходит.
Муж смеётся надо мной, мне же не до смеха:
Потеряла сон, покой – в доме пять абреков.
Как устроят тарарам эти шалопаи…
Крикну строго: «Вот я вам!», а сама мечтаю –
Дочку, доченьку, одну, светленькую крошку…
Я учила бы всему женскому немножко.
Стряпать, убирать и шить. Крепкою рукою
Дом держать – и про интим, подрастёт, открою…
Я к знахарке: «Помоги! Ох, совет так нужен».
— Ты под радугой пройди, не одна, а с мужем.
…
…
…
Что с ним сделалось потом – очень, очень странно.
Рожи зеркалу тайком строит постоянно.
Не в гараж, не на футбол – всё по магазинам.
Юбку, шляпку приобрёл, душится «Жасмин»’ом.
Губы красить стал, подлец, да моей помадой.
Что добило наконец, заявил: «Не надо
Нам делить постель одну» – мол, не лезбиян он!
Поняла – идут ко дну все на дочку планы.
Не работает. Ах так, раз не хочешь «это»,
Не кормлю. А он, чудак: «Сяду на диету.
Будет талия; а зад, боки, ноги – тощи…».
…
Нет, вертаю всё назад, – поскорей бы дождик!
6. Владимиру Высоцкому
Мы успели. В гости к богу не бывает опозданий,
Да что ж там ангелы поют такими злыми голосами?
В.Высоцкий
Не успела та повозка,
что несли так быстро кони -
то ли "герыч", то ли водка
припустилися в погоню
и догнали, будь неладны.
За талант расправой стали.
И в заутренней прохладе
полетели в пропасть сани.
Провожала птичья стая,
голося под облаками -
это ангелы стенали
и смотрели вниз, на камни,
где расхристанное тело
всё держало гриф гитары...
Но душа уже летела
по московскому бульвару,
устремляясь выше неба,
выше мира, выше света!
Он святым, конечно, не был.
Но каким он был поэтом!
Этот голос рвался к Богу.
И успел. Без опозданий.
Кони выбранной дорогой
довезли до места сани.
Путь поэт недолгий выбрал -
очень трудный, очень скользкий.
Как на пыточную дыбу...
В этом был и есть Высоцкий.
7. Родные
Помнишь милый, как гуляли, под луной,
Растянулся луч серебряной струной.
Ночка тёмная для нас была светла,
Свадьбу справили: жизнь чередом пошла.
И по глади с узелками были дни,
Но мы счастье и любовь уберегли.
Жили радостно, всегда глаза в глаза,
Хоть бывало, застилала их слеза.
Разделили пополам одну судьбу,
Глупо времени не тратя на борьбу:
Кто из нас прав был когда-то иль не прав,
У кого насколько больше всяких прав?!
Правнук в прадеда весь вышел: глянь каков!
Пятьдесят, считай, с тобой живём годков.
Золотая свадьба, мой родной у нас...
Почему ты плачешь?! Ах, соринка в глаз...
.
8. Patek Philippe
.
Дожди заливают свет,
и ветер под старой аркой
гоняет пустой пакет
с рекламой торговой марки.
Какой-то "Патек Филипп".
Откуда? Зачем? Скажите?
А рядом - отвязный тип -
помоечный небожитель.
Спрошу, как зовут.
- Филипп, - бессовестно отвечает.
Мне кажется, что я влип,
и лишь головой качаю.
Кричу из окна:
- Патек?!
- Пакет, - поправляет Филя.
И вот я уже в кафе
его угощаю пивом.
Дожди перейдут в снега,
и Филя уйдёт с пакетом.
Я думаю иногда:
вернётся ли этим летом?
9. Письмо советскому
Вот и прожили мы снова день победы:
то ракеты, то недвижимые лица
(вы простите – недоношен я свободой).
"Не убийцы и не воры" – пишет Луций.
Да – витиевато, может быть – сверх меры:
годы, вата, ткань дешёвая и нитки, –
не хотел, скажи, никто голодомора.
Собирай теперь пожитки и манатки –
валим дымом из империи. Империй
мы довольно в этой эре пережили.
Кто не спорит с ярлыком: "обычный парий"?
То есть"парень". То есть: девушка бежала,
осуждённого и суженого где-то
провожая: тюрьмы, тюрьмы, тюрьмы...Баста!
Мы отпразнуем какие-нибудь даты,
чтобы не было позорно или пусто.
10. Кто про что а вшивый, про
...а хрень гадюкою-змеёй в моей башке шипит и вьётся;
она в Испании сейчас с каким-нибудь идальго жмётся.
Ведь там и климат и вино располагают к беспределу,
и как пресечь за тыщщи вёст поползновения по телу?!
Которое за столько лет привык считать своим и только?
Но вот случилось - тела нет. В отъезде. А нервоза сколько?
С тоскою в зеркало гляжу. Знакомой роже излагаю:
-Братан, вот кто из нас дурак? Иль я чего не догоняю?
Вещает старое в ответ: - Урод. Она тебя же любит.
И ни за это, ни за то; ни честь ни совесть не загубит.
Секретов Родины не сдаст, как не сложилось бы там дело... .
И в цельности вернёт назад любимое тобой так тело.
Вопю! Свет-Солнышко! Вернись! Прости писаку-всякодумца.
Я припаду и обниму... , я зацелую глазки-блюдца!
Я научусь чему-нибудь! Блин... Буду убирать квартиру!
Я... даже с тёщей помирюсь!! Лишь ты б не шастала по миру.
.
11 По старинке пишу письмо
По старинке пишу письмо на обычном листочке в клетку, а за окнами серый смог, духота – городское лето.
«Снова лето… Промчался год, день за днём целый год… Не верю! Где же ты, мой гусляр Садко, мой любимый, моя потеря? Ты так нежно мне пел романс, что смущённо умолкли птицы, и казалось – сама луна на макушку сосны садится, чтоб запомнить твои слова и потом их шептать влюблённым, волны бросились целовать скальный берег и мох зелёный.
Кто бы знал, как жалею я, что на видео не снимала!.. Драгоценностей не суля, ты дарил мне совсем немало: жаркий шёпот, восход, закат, ночи страсти, и песни, песни… Всё имущество – в рюкзаках. Отпуск – это всегда чудесно!
Мы вернулись тогда домой, с головою ушли в работу. Почему с той поры, родной, не поёшь ни единой ноты? Я скучаю по ним всегда, даже если ты рядом, солнце, - хочешь, мы полетим туда, где тебе опять запоётся? Так работать – нехорошо! Нужен отдых – костёр, палатка, и купания нагишом, и рассветы в объятьях сладких, чтобы всё вспоминать зимой…»
Как же всё-таки нынче душно!
Я дописываю письмо и кладу под твою подушку…
Обычный формат:
По старинке пишу письмо на обычном листочке в клетку,
А за окнами серый смог, духота – городское лето.
«Снова лето… Промчался год, день за днём целый год… Не верю!
Где же ты, мой гусляр Садко, мой любимый, моя потеря?
Ты так нежно мне пел романс, что смущённо умолкли птицы,
И казалось – сама луна на макушку сосны садится,
Чтоб запомнить твои слова и потом их шептать влюблённым,
Волны бросились целовать скальный берег и мох зелёный.
Кто бы знал, как жалею я, что на видео не снимала!..
Драгоценностей не суля, ты дарил мне совсем немало:
Жаркий шёпот, восход, закат, ночи страсти, и песни, песни…
Всё имущество – в рюкзаках. Отпуск – это всегда чудесно!
Мы вернулись тогда домой, с головою ушли в работу.
Почему с той поры, родной, не поёшь ни единой ноты?
Я скучаю по ним всегда, даже если ты рядом, солнце, -
Хочешь, мы полетим туда, где тебе опять запоётся?
Так работать – нехорошо! Нужен отдых – костёр, палатка,
И купания нагишом, и рассветы в объятьях сладких,
Чтобы всё вспоминать зимой…»
Как же всё-таки нынче душно!
Я дописываю письмо и кладу под твою подушку…
12. В молчании
Я часто задаюсь вопросом "кто я?" -
Одна картина - множество отличий.
А мир такой огромный, безграничный -
Я слышала…
Да только всё пустое.
Уже не лихорадит от насмешек,
Что не в себе и где-то заплутала.
А кто во мне?!
Простите, я устала!
И мир ваш не такой! И мир ваш грешен!
И что, если скажу - в своём молчании
Я проживаю много разных жизней?
И свет их не ломается под призмой,
Но в зеркале -
пугают очертания...
13. Не двигайся и руку опусти
«...Не двигайся, и руку отпусти.
Закрой глаза. Сейчас задёрну шторы.
Я записала твой последний стих.
Нет, не последний. Что ты, я не спорю…
Не поднимайся. Так сильнее боль.
Лежи. Дай, лоб попробую. Горячий.
Не ухожу. Я рядом, здесь. С тобой.
Как жарко. Пот. Смахнула. Нет, не плачу.
Ну что ты?»
– «Ближе. Ближе. Умереть
легко. Глаза закрою и – в дорогу.
Того, кем был, осталась четверть. Треть –
ещё глаза. Язык. Совсем немного.
Ты слышишь? Тише. Бабочка у ног.
Нет, на руке. Опять летит. Садится.
Ну, отгони. Я сам, когда бы мог.
У бабочек приветливые лица.
Вот и у этой. Что же ты кричишь?
Не слышу я. Движения инертны.
Трепещут крылья пламени свечи.
Все бабочки, наверное, бессмертны».
14. Лоскутное одеяло
У Веры всегда и всё хорошо - просто не может быть плохо,
она говорит - мол, время пришло, что уж тут ахать и охать.
Живёт одиноко, особняком - в доме лишь кот-приживала,
он шить помогает из лоскутов памятных дней одеяло.
Судьба ей дарила разную ткань - бархат, сатин, бумазею,
но годы свою собирают дань и никого не жалеют.
А Вера хранит прошедшие дни самых обычных расцветок,
разгладит с любовью те лоскутки и возвращается в лето,
где платья нарядны и коротки из невесомейших тканей,
где крутит пластинка старый мотив - смотришь и легче ей станет,
как будто не чай - живая вода ждёт на скатёрке из крепа...
Не обварила б, случайно, кота -
Вера лет пять, как ослепла.
15. Сны
… а мне бы хотелось (тебе, знаю, это не трудно),
Чтоб ты мне явилась во сне, открывающей двери
В твой мир сокровенный, немного похожий на чудо,
А мне будет нужно твоим откровениям верить.
И там мы построим наш дом – самый лучший на свете,
И вырастим сад, на Эдемский похожий немного.
Из ночи любви будем мы выходить на рассвете,
Чтоб солнце, как гостя встречать у родного порога.
И будет наш двор в шелковистой траве – так приятно
Ступать по росе, невесомо взлетать вместе с нею,
Парить высоко и вернуться на землю с закатом…
Глаза закрываю. Не медли, являйся скорее…
Но сон был другим: Мавритания, скалы и ветер,
И я, словно раб-харатин, цвета чёрного кофе,
Смотрю, как танцует волна в африканском балете,
Но вижу в ней твой, не похожий на прочие, профиль.
А ты набегаешь и, скалы минуя, взлетаешь,
Являясь из пены в объятья мои Афродитой…
Стою у окна неподвижно и вижу: светает,
И солнце бежит по дороге, снегами покрытой.
Ты снилась… не так, как хотел, но неважно – ты снилась!
А значит – приедешь, я знаю, что сон будет вещим.
Не будешь звонить, свой приезд объявляя сюрпризом.
… я сплю, как сурок, в ожидании лучшей из женщин.
16. Люди, которых не было
Первоклашки, в деньки апрельские
Получали звёздочки с Лениным.
Октябрята, которых не было.
Пионеры, которых предали.
Мы носили с гордостью галстуки,
Мы в столовых школьных обедали.
Пионеры, что были преданы.
Комсомольцы, которых не было.
Мы с надеждой смотрели в будущее,
Мы заветы страны лелеяли.
Комсомольцы, которых не было.
Коммунисты, которых нет уже.
И ютятся на разных поприщах,
Те, кто знает, что жизнь идёт ещё.
Работяги, в страну свою верящие,
Граждане, впустую не ноющие.
17. Он шел в ночи…
Сергею Карачакову
Он шёл в ночи, черней, чем дым
Над прахом деревень,
И тьма лежала перед ним,
Как собственная тень.
Он шёл быстрей, чем время шло,
Быстрей, чем мог идти...
Пустое, мёртвое село
Лежало на пути.
В дом постучал, но звук во тьму
Прочь унесли ветра,
И не открыли дверь ему
У этого двора.
Стучал он в дом другой, и вновь
Стучался в третий дом,
Но стук проглатывала ночь
На много вёрст кругом.
Холодным ветром пальцы жгло,
Но и в домах других
Они не слышали его,
И он не слышал их...
И тяжелела на плечах
Ночная круговерть,
И каждый звук, и каждый шаг
Был обречён на смерть.
... Он уходил на шум реки,
Как будто в мир иной,
И зажигались огоньки
В окошках за спиной.
18. Пальмира
Мне кажется, время уходит в пустыню мира,
Пересыпая барханы песчаных судеб.
Из праха веков восстает на пути Пальмира,
Всех приходящих сюда непременно губит
В песках изысканий паломник усталый вязнет,
Ценностей смысл вопрошает у храма Бэлу.
Когда-то здесь праздники были и были казни,
Летопись дней сохранили седые стелы.
Колонны могучие клонятся, не сгибаясь,
Но и они опустились по пояс в чрево.
Нельзя просветлеть в одночасье греша и каясь,
Но можно в саду без яблок оставить древо.
Холмы раскалённые жаром встречают пеших,
И зной пожирает жадно остатки силы,
Песок изгибается, будто бы спины грешных.
Господи святый, прошу тебя их помилуй.
19. Вполголоса скажи и я поверю
Звездой упавшей по ночам сшивая
Весь в блёстках неба тёмный паланкин,
Жила предожиданьем встречи главной,
Предчувствуя - придёт не пилигрим,
Не от дорог своих уставший странник,
В аскезе высохший в горах Кунь-Лунь,
А явится в мой мир Судьбы Избранник
И ждать уже совсем немного лун.
Меня узнает, преступив границы,
Не видимые смертным рубежи,
Придёт ко мне, устав так долго сниться,
Чтоб возвратить утраченную жизнь.
Очаг трещит, поддерживая пламя,
Беззвучно сыпет снег на тёмный пик,
Река, беснуясь, огибает камни
В ущельице Ит-Тиш* - Собачий Клык.
Спугнутый камнепадом, сокол крылья
Раскинул над мореной ледника.
Увидела: в беспамятстве бессилья
Лежит, явившийся издалека -
Мой долгожданный - тут же осенило,
Сменился ликованием испуг.
Его спасти хватило б только силы,
Не разорвали б Мойры жизни круг.
Приблизилась - снежинки на ресницах
Не тают, мерно под луной искрясь.
Лицо ему растёрла рукавицей,
Увидеть очевидное боясь.
Поверхностное лёгкое дыханье
Сказало мне - смогу его спасти,
Хоть зиждилась на самообладанье
Уверенность...до дома б донести...
Компрессы мумиё, настой манжетки*
С ним сотворили просто чудеса -
Изломан был он весь довольно крепко,
Но через месяц смог подняться сам.
Шаги его, несмелые вначале,
Уверенность всё больше обретя,
Обоих ежедневно вдохновляли -
Ведь помощь шла из сердца - возлюбя...
Я загрустила, хоть весна на склонах
Одаривала гимнами цветов -
Страшило расставанье. Безуловно,
Он это понимал и сам без слов...
Не силой волшебства, по мановенью,
А так, как подобает Королю,
Вполголоса скажи и я поверю:
"Ты - Женщина, которую люблю"...
20. Благодарность
В фонде взял старичок одеяло,
В баке мусорном обувь сыскал,
Хмуро осень дождила... Светало.
На скамейке дед сделал привал.
Утро скрылось под вязким туманом,
Пряча ветхое деда рваньё,
На заре запах осени пряной,
Растревожил вокруг вороньё.
Длинным цугом* тянулись трамваи,
Возвращаясь со звоном в депо,
Улыбался старик, вытирая
На морщинистом лбу липкий пот.
Одеяло тепло обнимало,
Грея плечи и впалую грудь,
Как же нужно бездомному мало,
Вот бы хлеба ещё, да заснуть.
-Благодарен тебе я, Спаситель!
За душой хоть и нет ни гроша,
Мне ботинки не жмут! Поглядите!
Мир прекрасен! И жизнь хороша!-
*Цуг - вереница
.
21. Мотыльки собираются в стаи, летят на свет
Мотыльки собираются в стаи, летят на свет;
Чертит ночь на песке морском колдовские руны;
Не меняются жизни короткие сотни лет,
Словно зря дни сменяют ночи, а солнца – луны...
Мотыльки смотрят в небо с надеждою, ждут ловца,
Их трепещут сердца, дрожат золотые крылья;
С темно-алых магнолий на берег летит пыльца,
Разливается в воздухе запах густой ванили.
В тишине раздается шипенье и шелест крыл,
Мотыльковые взгляды злее, острее молний;
Обжигаясь о них, вспоминай, что меня любил
Много вёсен назад, а когда разлюбил – не помню...
22. Море качается раз
Море качается раз - надвигается пена,
Море качается два - и обратно бежит.
Море качается раз - всё так обыкновенно:
Перебирает песчинки, как будто бы точит ножи.
Шелест песка, уходящего в щель под камнями,
Грохот волны, ударяющей в каменный створ
И приводящей в движение краба в оставшейся яме,
И на песке оставляющей влажный узор.
Непостепенная сила отлива - прилива,
В радуге пенная горечь солёной волны,
Солнце висит как большая созревшая слива,
Соком прозрачным ласкает меня со спины.
Я, как стручок подгоревшего красного перца,
Как под ножом на разделочной плоской доске,
Лень шевельнуться и встать, а не то, что одеться -
Так и останусь лежать от жилья вдалеке.
Так и останусь лежать, буду слушать смиренно
Глупость соседей и шум набегающих волн,
Краешком глаз наблюдая, как самозабвенно
Борется с морем рыбацкий просмоленный чёлн.
Как, уходящий на промысел, малый кораблик
В дали сияющей чёрточкой малой сквозит,
Как кипарисы - на мысе торчащие грабли,
Вид замыкают. Любезный курортнику вид.
Вечером мимо меня, собирая посуду,
Абориген скорым шагом вдоль моря пройдёт,
Дам и ему своё пиво. И думать не буду,
Кто у кого в этой жизни чего-то крадёт.
Солнце упало, темнеет почти что мгновенно,
Волны гоняют песчинки, как точат ножи -
Слышу, качается раз - надвигается пена,
Слышу, качается два - и обратно бежит.
_________________
23. Облако
Жизнь кипела, бурлила, да выкипела, будто не было.
Паром вверх поднялась незатейливым, облачным кружевом.
Небо снегом набило его туго, выбелив набело,
а потом выбивала старательно, долго, безудержно.
Выбивалкой ли палкой-хлопушкой, большими ладонями.
Но посыпались белые мухи на землю осеннюю.
Ветер их подхватил, бросив колкую стаю, холодную,
мне в лицо и за шиворот с силою, злобно, нацелено.
Я стояла под небом, смотрела, как новое облако
очищалось легко от земного, ненужного, прошлого.
Ветер стих. Стая кипенных мух, успокоившись, около
похоронных венков улеглась снежно-льдинистым крошевом.
24. Audi цвета вишни
.
то ли – в парке, то ли – в саду камней, то ли – вообще,
в каком-то тревожном сне. Седой пожилой человек в плаще
беседует с девушкой-эмо. У неё на запястье
ниточка красная на счастье. И как не упасть ей,
как не споткнуться по жизни, – не о том ли они
говорят? А ещё – на вольные темы, сродни
чему-то запретному. О явном и потустороннем
вполне естественно беседовать с умудрённым
жизненным опытом. "Нет", – говорит её
поза, "мне не пристало голодной змеёй
извиваться. Все мужчины – самцы, им от женщин
нужно только одно. Скрытое таинство трещин
их привлекает. Слетаясь, как мухи на мёд,
пытаются просто использовать, но никто не возьмёт
ни замуж, ни даже на берег в Анталию".
Седой оценил её узкую талию,
отметив, что девушка судит общо.
"Нет", – гласит его поза, "да разве ты можешь ещё
что-нибудь дать, кроме яркого оперения, пыла
притворного? Может и взяли бы, если бы было,
что брать. Впрочем, так есть и так будет всегда.
От сотворения мира и, видимо, до суда
страшного. Да и сам этот мир, по мнению многих,
падает к женским ногам, лишь потому, что те самые ноги
стройные по факту рождения. Но это не так,
когда бы духовность ценить не в пятак,
когда бы любили не только своё отражение; пошлым
не рукоплескали, где между плохим и хорошим –
глубокая пропасть, и ангел не выглядит демоном".
"Вы так, правда, считаете?" – волнуется девушка-эмо. Но
собеседник умолк, удивлённо разглядывая кривые
деревья и камни, как будто увидел впервые.
Что-то щёлкнуло в нём, отключилось и
лопнуло, а на главное не хватило сил.
"Да нет, – наконец, он вздыхает. – Просто на воздух вышел".
И тут подъезжающий юноша сигналит из Audi цвета вишни.
25. Домино
Надежду, веру и любовь
решив поставить вне закона,
в постели плыли мы с тобой,
как через Берингов пролив.
Менял всё время скорость свет,
трещал по швам закон Ньютона,
и тихо плакал Архимед,
из ванны воду всю пролив…
И яркость катастрофы мы
с тобою ощутили вскоре,
когда помчались в мире тьмы
сквозь полночь и вселенский мрак…
А Волга так же, как всегда,
в Каспийское впадала море,
и грека ехал в никуда,
и цапал греку тот же рак…
Мы осознать смогли теперь:
любовь – «не вздохи на скамейке»,
но как нащупать к счастью дверь,
понять нам, видно, не дано.
И стало скучно и смешно,
как в надоевшем всем ремейке,
где чувств молекулы давно
рассыпались, как домино…
26. Когда не спится
(акварель современной японской художницы Юко Нагаяма)
Когда не спится, и осень в окна,
когда от грусти одна на свете –
забыть, что было со мною, смолкнуть
и слушать ветер…
Что есть, что будет – не знать, немея
от тайной, нежной неразберихи…
Ночные листья шумят сильнее,
а в доме тихо…
Луна на стенах, часах старинных,
фруктовой вазе, упавшей набок
в густую россыпь лесной малины
и красных яблок…
27. Моей душе
Огонь несвоевременный погаснет.
Пусть погорит, не надо, не туши.
Ещё чуть-чуть – опасно ль, не опасно…
Ещё немного – для моей души.
Ей всё равно, что мир не чёрно-белый.
Ей всё б летать и не жалеть огня.
Такой живой, такой безумно смелой...
Мне жаль её, а ей не жаль меня…
Она всегда во что-то слепо верит.
Она с годами не теряет прыть.
Всегда стучит лишь в запертые двери,
Которые я не могу открыть…
28. 1906-ой…
Онежский лес играет кронами,
Но вальщик в небо щурит глаз,
И скоро ветками зелёными
Нарушится снегов атлас...
Обрубщик в армяке заношенном
Почтенных лет, да сноровист -
Сучки летят, в мороз подкошены,
А конный подцепляет хлыст*.
В теплушке им чифир отрадою -
Зимой тайгу рубить не мёд.
Да и на фабрике, что рядышком
В работах семь потов сойдёт.
Но вот уже бумага выдана,
Чуть желтоватая на вид,
Лигнина запахом пропитана,
Нарезана, в стопах лежит.
Пустой стакан... Бумага с перьями...
Строка пронзительно легка:
"И веют древними поверьями
Её упругие шелка..."
* Хлыст - срубленное дерево, очищенное от сучьев.
29. Мечтатель
Лёд всегда о спокойствии сна радел,
Шум реки заволакивая слюдой,
Но мечтал о хождении по воде
И парил между воздухом и водой.
Терпеливо наращивая слои,
Верил в чудо — плавучие острова,
Утопал в откровениях полыньи,
Оставляя бурунчиков кружева...
Что весне до дизайна ледовых гнёзд?
Строить птичьи — практичнее и мудрей.
Ледоход романтичные глыбы нёс
И терял в беспорядке речных кудрей...
30. Город-призрак
город-призрак...
тот, что построен был -
побеждал и,
не ослабляя натиск,
бил наотмашь.
думал, что мел судьбы
нарисует
альтернативы статус.
этот город
так и не встал с колен.
пряди улиц
напрочь засыпал пепел.
ворон с крыши
здесь одиноко пел
хрипом громким,
выглядя так нелепо.
обреченно
площадь шагнула в ночь.
утонула,
не было шанса выплыть.
город пал.
городу не помочь.
роз шипы
вновь превратятся в иглы.
ослабеют
нервы на связках - шаг
промолчит.
пылью заполнит лужи.
/накануне,
в ночь был приспущен флаг/
город сдан
и... никому не нужен.
31. Сливы
Последний день последнего тепла…
Растерянное солнце крыши гладит
и сливы утопают в маринаде,
пока ты делишь жизнь напополам.
Глядишь на свой оконный силуэт,
на новые скруглённые изгибы –
не так давно тебе приснилась рыба
(хоть ей запретно верить в сорок лет).
И было всё: и страх, и стыд, и злость –
что ты одна, что раньше не случилось.
Но тут же, восхваляя Божью милость,
от радости смеялась – что сбылось!
Закатанные банки встали в ряд,
сменились день на ночь, тепло на ливень.
И в эту осень – нет тебя счастливей,
и всё равно, что люди говорят…
32. Под маской
Я к ней вошёл в полночный час,
Она спала, - луна сияла
В её окно, - и одеяла
Светился спущенный атлас.
(Иван Бунин)
Любовно-отрадное
завяжет любые узлы,
От мелких интрижек до крупных романов.
Впитаем как данное,
И сами себе же милы
в красивом бою, без сомнения, равном.
Не ищем спасения
от сердце разящей стрелы,
"Сегодня" и "Завтра", - так быстро меняют окраску.
Немного везения
украсит любые тылы,
И ангел не снимет надетую маску.
33. Палаццо
Нам бы жить в Питере,
Окнами на Фонтанку.
Чижик-пыжик водку пил.
Ах шарман, ах шарманка,
Ах шарманщик...
Я прикрываю усталые веки.
Сколько счастья, Боже мой.
Всё - в одном человеке.
Ты устало сбросишь со лба
Непослушную прядку.
И ласкаешь колени мои торопливо
Сколько счастья, Боже мой -
Делать тебя счастливым!
Как погода в Берлине? В Крыму?
Мне хотелось смеяться.
Лишь Гостиничный номер -
Вечное наше Палаццо.
На базаре счастье,
Не для нас раздавали.
Разменяв полушку на жалкие медяки,
Лишь в твоих руках -
Я звучу Скрипкою Страдивари
И взахлёб допиваю остатки лета
С твоей руки.
34.Что будет снами
Ты хочешь знать, что будет с нами?
Мы станем прошлым, станем снами...
Отвесные дожди
Устанут бороздить
Мою распаханную спину.
Я снова прорасту
Сквозь мрака пустоту,
Сквозь липкой дрёмы паутину.
Начнётся как всегда
Земная чехарда,
В разрывах туч забрезжит солнце.
И я опять пойду
Свою искать звезду
И закружится веретёнце.
Пойду на шум столиц
И буду в море лиц
Высматривать твоё, родное.
И я тебя найду,
С тобою совпаду,
И снова заживу тобою.
Но это всё потом...
Знобит.
Вернёмся в дом?
У нас любви на сотни жизней,
Искрящихся как этот иней.
35. Скоро...
Перевёрнута страница. За окном уже февраль.
Желтогрудая синица, как январская медаль
На меня косится строго сквозь тройной стеклопакет.
Снег подтаял у порога, но тепла пока-что нет.
Может так ещё завьюжить, замести поля окрест…
Вон опять снежинки кружат, словно тысячи невест.
Но уже в душе подвижки: скрипнул радостно диван,
Улеглись на полки книжки, сделан первый рейд в чулан.
Там, слегка покрывшись пылью, до весны умерив прыть,
Спят в углу тихонько крылья - скоро буду их будить!.
.
36. Я тобой очарован ,Россия
Я тобой очарован, Россия,
Богом данная в жизни земля,
Где, как лебеди, снеги кружатся,
Покрывалом, ложась на поля.
Здесь ветра зацелуют Вас хладом,
И в волненье прижмётся листва,
А зелёные рощи нашепчут,
Звонких песен от сердца слова…
Я тобой очарован, Россия,
Ты являешься, милая, в снах,
В грёзах вижу глаза я любимой,
И парю словно птица в мечтах.
Умываюсь прохладной росою,
Звёздной ночью брожу под Луной,
И другой стороны мне не надо,
Я навеки повенчан с тобой.
.
37. Город несбывшихся грёз
.
Ночь, но не скажешь, что поздно -
время проветривать сны.
Тусклые редкие звезды
в небе промозглом видны.
Ветер зевнет, засыпая.
Тополь знакомый замрет.
Красный пантограф трамвая
искрами брызнет на лед.
Цифра в наушники стонет.
Тру о подошвы асфальт.
Через забытые сто “нет”
в сердце проникнет печаль.
То ли гремит, то ли плачет
старый задумчивый мост.
Жаль, что не может иначе
город несбывшихся грёз.
38. За окошком –дождь
.
Хочешь, давай я приеду и вновь «зажжём».
Мы так давно не гуляли с тобой по крышам.
Помнишь: четыре квартала всё выше, выше,
Под облаками, под летним шальным дождём?
Я к тебе сердце во снах столько лет несу.
Если зажать, то оно не стучит – клокочет,
Иль шелестит, будто сорванный колокольчик,
От беззащитности сломанный на весу.
Голос звучит, словно выстрел, ну что ж, стреляй.
Бог, истоптавший и сердце, и мокасины,
Нам нашептал, чтоб раскрасили небо синим.
Только какой, чёрт возьми, из меня маляр?
В общем, не жду признаний, взводи курок.
Вся моя жизнь уместится в короткий выстрел.
Может быть, мы не костры, а всего лишь искры
Чьих-то далёких и жарко-хмельных костров?
Что ты молчишь? Что молчаньем ты мне кричишь?
Всё это слишком нелепо, чтоб быть взаправду.
Вот и глотаем мы будничных дней отраву
С памятью юности, счастья и летних крыш.
В трубке – молчания боль, за окошком – дождь.
Знаю, что ты не посмел о любви – не струсил.
Годы назад завязал своё сердце в узел.
Так до сих пор вот с завязанным и живёшь.
39. Глобальное потепление
Почти весна. Учти, весна –
Теплу не плыть в поля,
Пока не хлынет морось на
Фавелы февраля.
Умерив нрав, шуметь ветрам
В покорном море трав,
И хмарь умрёт от мирных ран,
Ни корня не поправ.
В муссонный срок сойдёшь с ума,
Подсолом в явь – сходи ж!
А там и впрямь, глядишь – зима,
Глядишь – зима, глядишь...
40. Ценителю гармоний
Рихарду Мор 2
с благодарностью
*
ускользает всё, что всего дороже,
остаюсь ни с чем, - памятью созвучий,
оголённым нервом, сердечной дрожью,
потерявшим трон королём без царства,
суетой сует, ангелком невезучим,
каплей боли, долго ждущей лекарство,
... плавно крУжится, упадая, листик,
вспоминая заново пышность кроны,
если ждёт апокАлипсис каждый мистик
в подоплёке новых сакральных песен, -
для чего аскету нужна корона ? -
почему овал окружности тесен ?
... наконец, зачем - фиолет, мерцая,
в позолоту осени луч вонзает,
отчего поэт, на лире бряцая,
столь печален, словно от песен сладких
остаётся горечь ? –
... я не узнАю,
скорби только
увижу
на лбу складку.
.
41. Белые росы
Утром белые росы в лугах
Окропляют волнистые травы.
Студит душу непрошеный страх
На скользящих досках переправы
У мостка, что в реку, как в судьбу,
Уронил долговязые ноги.
Я с опаской, неспешно пройду
По кривой, неизбежной дороге.
С облегченьем вздохну у конца,
Где доска упирается в берег,
Дотянусь до луча-беглеца,
Что рассветом в туманах затерян.
Он меня поведёт дальше ввысь
Над холмом, где просторнее дали,
Где ветвями- руками сплелись
Ива с клёном, где свет увидали
Незабудки - из детства цветы,
Голубая невинность рассвета,
Где из кружев венчальных свитЫ
Облака песней нашего лета...
Замер день. В отсыревших стогах
В ожиданье дождей спит ненастье.
Только белые росы в лугах -
Как застывшая память о счастье...
42. Возвращение
Стрижи глотают мошек, порхая в вышине,
по узенькой дорожке я еду на коне.
Я молод, образован, слегка багров лицом,
и пахну самогоном и конским говнецом.
Идёт навстречу баба в руках мешок несет.
-- Куда хромаешь, жаба ? -- А че, тебя ипет?
-- Давно тебя не драли? -- Я молвил, вынув плеть.
-- Ой, ты ли это, барин? Вернулся? Охренеть...
-- Ну чё, не ждали? Ладно. -- Я соскочил с коня,
--Я научу как надо приветствовать меня!
Пойдем-ка, девка, в поле! --Пойдёмте, барин, что ж.
...И целый час спиною (ее) мы мяли рожь .
--Все. Утомила. Хватит. Поеду я. Пока...
А чё в мешке-то, кстати? -- Да, барская башка.
Не веришь? -- развязала она мешок, --Ну,во...
И из него достала папаши моего
башку. Я тихо крякнул и сел на чернозем.
--Ты чё, барчук, обмяк-то, не думал о таком?
--Ну что же это, что же? - я мямлил, кривя рот.
--А, знаешь, вы похожи с папашей вашим, вот:
глаза тупые эти, и стрижка на пробор...
К тому ж, могу заметить, от папеньки прибор
внушительный достался тебе... Ну че, мон шер,
давай-ка в темпе вальса, пошли! И револьвер
стальной она достала со дна того мешка.
--Куда? - спросил я вяло, -- Конечно же в ЧК!
Меня там ждёт с докладцем товарищ Шнеерсон,
который разобраться велел с твоим отцом.
А про тебя инструкций не получала. Что ж.
Идём! Там разберутся... И полем через рожь
пошли неторопливо мы все втроем (с конем).
И очень грустно было на сердце на моем.
43.Молчанье
Молчанье - это тот же разговор,
Коль есть у вас взаимопониманье,
А речь пустая, как ненужный сор,
Приносит только разочарованье.
И если в отношеньях лад да тишь,
И полное духовное слиянье,
То слов совсем не нужно - хватит лишь
Улыбки, взгляда, нежного касанья.
.
44. Колодец
Без души, как без воды, - мертво.(c)
-Ты скажи, где мне найти глоток
влаги на краю слепой пустыни.
Алый диск на небе так жесток—
на подошвах жар песка не стынет.
-Лишь оазис ласковый предел—
помнит он про всех о ком в ответе.
С финиковым деревом созрел
благодатный дом воды и света.
Там, смотри, колодца колыбель-
каменное сонное начало.
Разбуди, чтоб ворот за(скри)пел
песню, что ни разу не звучала,
ржавым голосишком: дили-динь.
И заплачет, поднимаясь к суше,
влага из колодезных глубин
по тому, кто без воды бездушен
45.Нить Ариадны 2
Приди извечный коловрат*, развей тоску и морок дна,
Сегодня я спускался в ад, искал средь холода и льда,
Обида страшная как ночь, на все тела на все века,
Несла меня куда-то прочь, но я держался за тебя.
Живую, трепетную нить не обронил, не разорвал,
Лишь тьму хрустальную разбил у скандинавских выйдя скал,
Вновь первоцвет цветёт в тебе, ты - лес, ты - горы, ты - моря,
Всё нынче видно по воде, всем сердцем я люблю тебя.
Исток неведомой судьбы, нас ждёт неведомый поход,
Ложатся новые листы на уходящий с сердца лёд,
Русь возродится из огня, взойдёт на солнечный престол,
Нет силы больше у кольца, летит ладья средь звёздных волн.
И кто-бы к власти не пришёл, закон над ним как звёздный меч,
Вернула доблесть древний кон, храня достоинство и честь.
Дыханье светоча везде, кто в синергизме, тот поймёт,
И крылья Духа на Земле и постепенный тьмы исход.
====
*Коловрат как процесс и символ:
движение от тьмы к свету, правильное движение, движение со светом
(свет добра, свет истины, свет Бога).
Ариадна, дала Тесею нить (клубок), с помощью которой он вышел из "лабиринта Минотавра" (древнегреческая мифология).
**Нить Ариадны (иносказательно): способ выйти из затруднительного положения, ключ к решению трудной проблемы и т. п.
46 Скверик
Бывает, что время застынет встревоженно,
Как-будто само в свои силы не верит,
Когда ты нетвердо, годами стреноженный,
Заходишь в запущенный маленький скверик,
Где липы и клены в скрипучем поклоне
К тебе прикасаются нежно-печально…
Он раньше казался дремуче-огромным,
В нем детства хранились великие тайны,
И ныне хранятся…
Тропинкой заветной
Покорно пройдешь, догоняя ушедшее,
Сквозь что-то упругое, чистое, летнее,
К усталому вязу с поникшей скворешней,
К останкам скамейки…
Прошепчешь невнятно
Слова из любимой когда-то считалки-
И вот ты опять в позабытое завтра
На велике мчишься, летишь на тарзанке,
Молочные зубы теряешь в сраженьях,
Воюя оструганной палкой за «наших»,
Цепляешь занозы, сбиваешь колени...
Всё той же тропинкой, счастливый, уставший,
Из тёплого прошлого выйдешь обратно,
И, чтоб сохранить тепло,
Возьмешь, да и купишь в ближайшей палатке
Мороженое...
Эскимо…
47. Давай посидим на пороге у Вечности..
Давай посидим на пороге у Вечности
Тихонечко так, посидим.
Услышим призывный мотив Бесконечности,
Друг другу в глаза поглядим
Мы встретимся, может когда-нибудь снова…
А может, и никогда…
Давай помолчим, ведь не каждое слово
Летит как по небу звезда:
То камнем придавит, то птицей взметнется,
То звонким ручьем побежит,
То меткой стрелою из лука взовьется,
То эхом от бури дрожит…
Давай посидим на пороге у Вечности.
Тихонечко так, посидим…
Не знаю, что ждет меня в той Бесконечности…
Ну, что же: пойдем – поглядим.
48. Строптивая осень
Мороз приструнил непокорную осень,
Сковал мёрзлым льдом. И на ветках рябины
Алели, как вызов, красивые гроздья,
В хрустальных слезах они были невинны.
Озябшая осень в последней надежде,
От холода, стужи, пыталась укрыться,
Но ветер порывом срывал все одежды,
Последнего шанса не дал – насладиться
Изящным уходом, чтоб легкою птицей
В багряном закате взлететь , озариться
Свеченьем листвы с позолотой - зарницей,
И в небе ночном среди звёзд раствориться.
В объятьях мороза строптивая осень
Застыла ледышкой, в глазах удивленье,
А ветер гудел нарочито средь сосен:
«От красок твоих сердцу только волненье».
И гордая осень расправила крылья,
Как бисер, скатились хрустальные льдинки,
Одно лишь мгновенье, а сколько в нём счастья -
Взметнулась жар-птицей! И следом - снежинки…
49. Вечер под Суздалем. Домонгольский свет
Призрачным подобием клинка
Месяц занесен над колокольней.
Я пришла сюда издалека:
Здесь мои невырванные корни.
Лодки в отдаленье в пойме рек.
Этот круглый холм тогда был мысом.
Здесь в дороге выбрали ночлег
Ехавшие в Киев Глеб с Борисом.
Ужин был сготовлен на костре.
Наскоро сколочен стол дощатый.
Месяц поднимался, и горел
В зарослях кувшинок свет заката.
Утром приводил пастух овец:
В пойме травы выше и сочнее.
Братьям – собираться: ждет отец.
Плыть и плыть – покуда не стемнеет.
Вижу у подножия холма
Место, где поздней возникла пристань.
Кладка из булыжника видна
В поросли травинок бархатистых.
Я брожу по берегу, храня
Трепет перед древнею долиной.
Кто-то мне в часовне дал огня –
Сумерки тревожить дней былинных.
Сильно обмелел, ушел в осот
Водный путь князей по узкой Нерли.
Но река по-прежнему несет
Долгий, домонгольский свет вечерний.
50. Игра
«Как день, светла, но непонятна,
Вся - явь, но - как обрывок сна,
Она приходит с речью внятной,
И вслед за ней - всегда весна.
Вот здесь садится и болтает.
Ей нравится дразнить меня...»
Александр Блок
Игра
Я прихожу к нему порою,
Когда веселья рвётся нить.
Забавной увлеклась игрою:
Его пытаюсь соблазнить.
Мол, грустно мне и одиноко,
Тоска, тревога, то да сё...
Он - сноб, эстет, поклонник Блока,
Копирует его во всём.
Твердит: над чувствами он властен,
И связь любовная - тюрьма.
Цитирует мне: "Сила страсти -
Ничто пред холодом ума".
Я кончик платья поднимаю,
Изображаю трепет плеч…
Увы, его не вдохновляет
Моя порывистая речь.
Всё, ухожу… Вдруг за запястье
Меня хватает он, дрожа,
И говорит, что сила страсти
Острее лезвия ножа!
Что сам он весь горит, пылает,
Что поборол уже свой сплин…
- Ну что ж, прекрасно, - отвечаю, -
Но я уже остыла, блин.
51. Эмигрантское
Я иду по городу, он многолик и многоголос,
он течёт мне навстречу по нагретой солнцем брусчатке,
ныряет в глаза, пропитывает собой насквозь
и выливается на улицу через пятки.
Вот проскочил взъерошенный рыжеволосый шкет,
за ним - старушка на синем велосипеде,
остановилась и с интересом смотрит мне вслед...
а эта приятная пара - мои соседи.
Город пьянит и влюбляет, как молодое вино,
в бульвары, в соборы, в аистов на старых крышах,
"Gruezi!" - шепчу я ему по-швейцарски, но
он не понимает меня или пока не слышит.
И всё же я чувствую - он потихоньку во мне
осматривается и уже облюбовал себе угол;
я иду по городу, и с каждым шагом сильней
мы обживаем друг друга.
---------------------------------
Gruezi! - Здравствуй!
52. Бел-горючее
Глухая чужеземная тоска звенит внутри, тебя не отпуская,
и ты идёшь по лезвию, по краю – чужому краю – сам себе дикарь.
Когда твой дом не дом тебе, не храм (за тридевять земель – почти у чёрта),
так хочется от крыш и улиц мёртвых уплыть к святым кисельным берегам:
туда, где стынет камень бел-горюч – начало всех начал и откровений,
где горлинка-заря в одно мгновенье рождает озорной червонный луч,
а воды рек живительно светлы, не скрыты за обманчивым туманом, –
прильнуть, припасть к земле обетованной сухой душой, истлевшей до золы.
И слушать, слушать молча тишину густых небес языческих, сварожьих,
прочувствовав нутром сполна (до дрожи) славянский дух, разлитый по всему
пространству первобытному, и стать – вне времени, вне жизни быстротечной –
разрыв-травой, Смородинкою-речкой, далёким отголоском птичьих стай.
И смолкнет чужеокая тоска – бесовская, тягучая, чумная –
в купальском солнце ласкового края, растает в белопенных облаках.
И заново появится в груди желанье видеть близкое, родное
в чужих глазах, подёрнутых враждою, и лицах незнакомых. Погляди! –
душа летит в расплёсканную синь –
три дня ей петь на воле песни ирьи.
а после…
после – пепел вместе с пылью.
…она уже не сможет
без Руси.
53. Словно пытаясь играть с тишиной...
.
Словно пытаясь играть с тишиной,
Вызвенит песню ручей озорной,
Скрипнет «журавль» у колодца.
И, отражаясь в листве октября,
В этот ручей торопливый заря
Неторопливо прольется.
День ободрится. Проснется село.
По-бабьелетнему станет светло,
Улицы солнцем пропахнут.
И зачерпну осторожно зари,
Переливая в ладони твои,
Не растеряю ни капли.
Будет, над лугом взойдя, тишина
Нашим совместным дыханьем полна,
Залистопадится осень.
Время завьюженное пережив,
Эту зарю донесешь до межи,
Где ждет апрель цветоносный.
И просияет угрюмая даль,
Дню отдавая цветением дань.
Станут радушнее лица.
Недолговечным сомненьям назло
Все, что, казалось, свое отжило,
Вместе с весной повторится.
54. Зазеркалье
Хоть раз бы посмотреть со стороны
Глазами всех знакомых и соседей
На то, как я живу на белом свете,
Кому мои дела и дни нужны.
Хоть раз бы посмотреть - и, может быть,
Я начал бы совсем иначе жить.
Д. Симанович
* * *
Летний вечер тушит свет.
По ступенькам, понемножку
В мир вещей прошедших лет,
Вверх к чердачному окошку
Поднимаюсь. Тот мирок -
Ряд корзин, прикрытых шалью,
Кресло, бабушкин жбанок,
Ставший важною деталью.
Вот такой вот натюрморт,
Сохранившийся из детства.
Рядом старое трюмо
Ма`нит в зеркало вглядеться
Прежним.
Вижу гладь воды,
Лижет руку с хлебной коркой
В теплый вечер у скирды
Желтая корова Зорька.
Чувства ноткой прошлых лет
Зазвучали - пасторалью.
В диалоге тет-а-тет,
Как Алиса в Зазеркалье.
От себя иду к себе,
Распахнув сознанья шоры.
По извилистой тропе,
Где ухабы и заторы,
К пониманию души
Путь не близкий. В зазеркалье
Совесть вечный суд вершит.
Шаг – и над горизонталью
Поднимаюсь чуть другим,
Ставшим лучше (пусть немножко).
. . . . . . . . . . .
Вечер. В зеркале реки
Отражается дорожка.
55. Сегодня
Я сегодня проснусь непременно счастливым и юным,
И усталости чары спадут потемневшей водой,
В это утро ворвусь не печально-небрито-заумным,
А простым пацаном под пока ещё яркой звездой...
Бархатистые зайцы на шторы запрыгнут резвиться,
Полотняный июнь в турпоходы меня позовёт,
И я буду богаче любого заморского принца -
Две машинки, автобус и новый большой вертолёт!
Я сегодня проснусь кареглазым смешливым младенцем,
Без огромных баулов завёрнутых в прошлое лет,
И уютно свернувшись под маминым ласковым сердцем,
Обниму этот мир, принимая последний рассвет...
56. Сержант Пехоты Что за чертовщина
Что за чертовщина – мне не то что зыбко –
вновь вчера приснилась Нинкина улыбка.
Манит в лес на шишки, тропку расстилая.
Светится лукаво в переливах мая.
Мне бы вдарить следом. Кто меня осудит.
И под сенью сосен задышать всей грудью.
Но забыть не в силах первую измену:
как на танцах Нинка пригласила Гену.
Он высок и смотрит чаще безразлично,
даже иностранный знает на отлично.
Я бы ему двинул, да боюсь промажу.
Но зато во сне я первым с Нинкой ляжу.
57. Одиночка
"Это -- чтоб ты не заметил, когда я умолкну, как
Красная Шапочка не сказала волку."
Иосиф Бродский
А что Красная Шапочка не сказала волку?
Возраст придёт, и зубы положишь на полку,
отходя ко сну. Впрочем — не важно;
важен финал, в котором тебе не страшно.
Финал и начало — стороны той медали
где бабочки небо на цветах рисовали,
где снег поглощает зиму, а вода — море,
где солнце теряется в луне, а луна — в моле.
Мы стали подобны молчанию без причины,
ямке в земле, оставленной ножиком перочинным,
возгласу, переходящему в стон: "Ну же!",
знанию, которое никому не нужно.
Взгляни на меня, и ты увидишь невежду,
спрашивающего о том, что между
сторонами или эндшпилем и дебютом,
носом корабля и в тумане невидимым ютом.
И когда последующий знак вопроса
затухает, как тлеющая папироса,
забывая промолвить, что я одиночка,
нахожусь в этом "между" как в одиночке.
58. Крипто-сонет покаянный
==================
Крипто-сонет покаянный
=====================
__________________________________ «Железный купол звездно подпирает
__________________________________ Небесный храм, припухли губы рая»
__________________________________ Рая Школьник 2 13.05.2018 09:13
***
Припомни, Рая, наш посёлок дачный:
Хрущи над веткой, звёзды над кустами...
Ворота рая – дверь в портал чердачный –
Открыл нам некто, пахнущий котами.
Петром назвался... Месяц прятал рожки,
Вручив нам ключик – может, от печали.
– Вы дети Марса, – томно выли кошки.
– Урана лучик! – зло сычи кричали.
– Да будет праздник! под созвездьем Рака! –
Налил нам водки некто внепортретный.
А сам, проказник, плёл интриги мрака:
Нас тайно фоткал рыбьим глазом третьим.
Теперь тот рыцарь, видя «ини-яни»,
Лежит в больнице наших покаяний
Припомни, Рая: ______________________ Наш посёлок дачный:
Хрущи нал веткой… __________________ Звёзды над кустами,
Ворота рая __________________________ Дверь в портал чердачный,
Открыл нам некто. ___________________ Пахнущий котами.
Петром назвался, _____________________ Месяц прятал рожки, –
Вручив нам ключик: __________________ Может, от печали.
– Вы дети Марса, _____________________ Томно выли кошки,
Урана лучик! ________________________ Зло сычи кричали.
– Да будет праздник! _________________ Под созвездьем Рака
Налил нам водки, ____________________ Некто внепортретный
А сам, проказник, ____________________ Плёл интриги мрака,
Нас тайно фоткал. ____________________ Рыбьим глазом третьим
Теперь тот рыцарь ____________________ Видя «ини-яни»
Лежит в больнице.. ___________________ Наших покаяний…
(крипта: расколотый сонет)
59. Мойщик душ
Все смешалось! Тоска или слякоть?
Осень крутит весь день шарманку.-
Лето красное небом оплакать,
Бог призвал Красу-Самозванку!
Моет души в небесной купели
Дождь, унылый трудяга-банщик,
Заблудился он в жёлтой метели
Будто в песне седой шарманщик.
Ветер жутким, разбойничьим свистом
Всех потерянных созывает,
Рвёт с берёз золотые монисты
Да заблудшим к ногам швыряет.
Этот грустный, земной промежуток
Сверх краёв переполнен прошлым.
Занедужило здесь не до шуток
Чем—то грустным, больным, заполошным...
60. Пилат
Как хорошо сидеть вдвоём,
Смотреть на восходящий месяц,
Вести беседу за вином ...
Да, кстати, - завтра... вас повесят ...
Болтают - истина в вине,
Слова общенья - больше весят.
Вы очень симпатичны мне ...
И все же завтра ...вас повесят ...
Наш мир так редко населён,
Людей с умом - один на десять.
Таких, как вы - на миллион ...
Мне очень жаль... что вас повесят ...
Как ваши речи глубоки,
Нам пробеседовать бы месяц,
Но летом ночи коротки ...
Светает ... скоро ....
.
61. Привет, сентябрь
Привет, сентябрь. Вступай помедленней…
В мотивах летних поброди,
Пока тепло по всей длине твоей
Расставит ждущие дожди,
Пока зелёное не ведает,
Что покатилось под уклон,
И солнца сытными обедами
Ещё никто не обделён.
Пока, пока, жара ворчливая,
Сбавляй тихонько обороты,
Янтарной перезревшей сливою
Замкни кольцо круговорота,
Ещё одно, и снова грустно так.
Тук-тук-тук-тук, укатят лето,
Оставив след его приплюснутый
В канве осеннего сюжета...
Когда дождей поток всезнающий
Пойдёт стеной слепого рока,
И сердца стук, чуть западающий,
Заставит выбрать тропки к сроку,
Доверься долгому созвучию,
И будь собой до малой нотки,
Тогда подставит дело случая
Плечо мечтам твоим коротким.
62. Над гипотетической бездной
........................бездна ежеминутно под ним разверзнуться может,
........................а он еще сам придумывает себе всякие неприятности,
........................портит свою жизнь. ("Отцы и дети" - И.С.Тургенев)
Над гипотетической бездной,
Грозящей разверзнуться ежеминутно,
Висим все на ниточках. Тщетно -
Пытаться сбежать, потому безрассудна
Любая добавка нагрузки,
На эту держащую пульс паутинку,
А тут ещё все безделушки
И прелести женской душевной корзинки!
Безумство, а хочется всё же
Рискнуть иногда, может будет иначе -
Не взгляд, не касание кожи,
Не игрище тел в упоительном матче,
Но что-то сродни первоцвету,
Горящее истинным светом, но очень
Опасный подарок поэту -
Застынет стеклом - разобьют, между прочим.
По ниточке, бритвенным краем,
Ударит осколок - бывает такое...
И бездна, кусок предвкушая,
Бездонную пасть сладострастно раскроет.
63. Зимняя сказка
Белокурая вьюга то в окна стучит,
То бездомной собакой скулит на дороге.
За рекой в одночасье смолкают сычи,
И за облачко прячется месяц двурогий.
Засыпает старик, он теперь городской.
Пусть приснится батяне родная деревня,
Где портниха-зима из казны снеговой
Шьёт шикарные шапки и шубы деревьям.
Где парнишка в шубейке выходит на лёд,
Лишь займётся восход над Палёной горою.
Строит снежную крепость малец у ворот,
Чтоб отважно её штурмовать с детворою.
В глухомани чертог никому не узнать,
Потому что позёмка опять колобродит,
И кружи'т легкокрылая, белая рать,
И ложатся снега на стога и зароды.
Беззаботного детства чубы теребя,
По долам и отрогам шатается ветер,
Не уйти от судьбы, не сбежать от себя,
Не проехать в таёжный тупик на рассвете.
...Но когда по весне трель выводит скворец,
Забывается в сердце горячем обида.
Оживает, чаруя, хрустальный дворец,
Стоит только внучка' в переулке увидеть.
Просыпаюсь, счастливый, и я наяву.
Жизнь, увы, коротка, будто сон, быстротечна.
Коль на свете с любимой дышу и живу,
То и свет с каждым днём превращается в вечность
64. Продолжение
Всё так ново, ново,ново,
Изменяется, хоть плачь.
Время - буйный Казанова
И любовник, и палач.
Бодрствующий на рассвете
И бегущий вверх и вниз,
Время - ветер, ветер, ветер,
Ураган и лёгкий бриз.
Пусть бы это было просто -
Всё оставить так, как есть,
Обнаружить тихий остров
И надёжно там засесть.
Уберечься от торнадо,
Нить времён смотать в клубок,
Продолжения не надо -
Делу - час, потехе - срок.
Календарь забыть мгновенно:
"Хватит мною управлять!"...
Но дружка-аборигена
Всё же Пятницей назвать...
&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&
Вы прочитали 64 стихотворения.
Очень важно Ваше мнение о стихотворениях данного конкурса, поэтому каждому участнику предоставляется возможность внести в свой шорт –лист перечень лучших, по его мнению, текстов в любом количестве, но не менее пяти.(верхнего предела нет)
-Победитель в Номинации определяется по большинству голосов, отданных за
то или иное произведение. Рейтинг публикуется.
-Номинация признана состоявшейся, если в ней приняло участие не менее 50% участников Летнего конкурса. На голосование также приглашаются Арбитры.
В шорт-лист заносится номер и название понравившегося стихотворения.
-Сумма вознаграждения Победителю в номинации 1500 стихобаллов, 10-12 Призерам Номинации выплачивается по 1000 стихобаллов.
Если Победитель в Номинации стал одновременно Победителем Кубка , вознаграждение За победу в Номинации выплачивается в половинном размере.То же касается участников Финала Кубка, ставших одновременно Призерами в Номинации.
Возможны и другие поощрения…спонсорские,например.
Шорт-листы принимаются включительно до полуфинала.
Гл.ред.Кубка Лариса Котовская
1 июня 2018г
Тексты скопированы 31 мая 2018 г.и сохраняются до Финала.
О каких-либо несоответствиях при копировании просьба сообщить
В Личном сообщении мне.
Л.К.