Придет июнь, уеду в глушь России,
к избушке прохудившейся прибьюсь…
На шорох выйдет бабка Ефросинья,
во мне признав потерянную Русь.
И сердобольно спросит: ты ли это?
Меня отпоит зельями из трав,
и призовет обидчиков к ответу
за шелест разволнованных дубрав.
И сглаз заговорит, и снимет порчу,
и пристыдит за тягости вины –
какого черта провинившуюся корчу,
пред теми, кто в подметки не годны?...
Татьяна Адамова