В лагуне тихой, где погода,
По воле благостных богов,
Была в любое время года
Без ливней сильных и ветров,
Ныряли волны, обнажая,
Тех, кто скрывался под водой,
То снова пеной укрывая,
Играли с живностью морской.
Шалил порою легкий бриз,
На солнце бирюза блистала,
Взрывалась брызгами и вниз,
Брильянтом чистым опадала.
Наяды шумною гурьбой
Ловили камни над собой.
Вот краб – отшельник позабыв,
Где без него пустует келья,
Алмаз вплетает, раздобыв,
На нить густого ожерелья.
Дельфины наперегонки
Гонялись вслед за барракудой
Их шансы были - ставкой дутой,
Хотя, порой, и высоки.
Кто нежил тельце под лучами,
Кого баюкала волна,
Картина рая пред очами,
Нарисовалась здесь сполна.
Но только рая не земного,-
Морского нежно – голубого.
К закату солнышко катилось
И так случайно получилось
Отдельно и в укромном месте
Наяды собрались все вместе.
-А не замокли ль наши души?
Три года южные моря.
От февраля до января.
Как - будто, нету больше суши.
Водой планета вся залита.
Нигде нет винных погребов,
Бекона, сыра и грибов
Довольна ль этим Амфитрита?
О нас печется день и ночь.
Забота эта уж не в мочь.
-Пора посбрасывать хвосты.
Оставим местное подворье,
Изыски средиземноморья,
Увы, но чересчур просты.
-Меняем чешую на мех.
-Просторы севера открыты.
-А удивленье Амфитриты?
-Вот это право будет смех!
-Нас ждут пирушки и забавы.
-Объятья крепкие мужчин!
Чьи поцелуи терпче вин.
-И духа пыл!
-О! Здесь, вы правы
Ту страсть, как ты не назови,
Сгоришь, пылая от любви.
Красоткам стройным потакая,
Остались, барыши считая,
Торговцы местные в наваре
Когда от лавок их феррари,
Без предварительного теста,
Одна машина за другой,
Пыль, поднимая за собой,
В карьер срывались прямо с места.
Считать не женская забота,
Шарф из окна, педалька в пол,
И вот наполнил лес и дол
Рев табуна из под капота.
Свобода, скорость и успех.
Все то, что в жизни манит всех.
Игривой стайке скучно дома,
И с темпераментом ретивым,
Тесны границы ипподрома
На волю нужно красногривым.
Гудели мирно автобамы,
Когда на них, со всех сторон,
Твердя шутливое «пардон»,
Стремглав влетали наши дамы.
Те, кто хотел проверить в гонке,
На сколько «кар» их наворочен,
Триумф свой находил в сторонке -
В пыли сереющих обочин.
Мотор не чувствует вину,
Взрывая мощью тишину…
Так посетили много мест-
Софию, Варну, Бухарест,
Везде прием, везде радушье
До кома в горле, до удушья.
Прохлада криковских подвалов,
С муждеем брынзой и вином,
Сменялась пылом венских балов,
Где изощренный гастроном,
От вальсов вечных отвлекая,
Просил отведать местных блюд,
И соблазнялся слабый люд,
От ароматов просто тая.
Однако же, от частых проб,
Заметно уже гардероб!
Потом прекраснейшая Прага,
Старинных улочек уют.
И далее лежит маршрут
К ступеням нового Рейхстага.
Идет по ним народ честной,
Да лишь величья маловато
Затер их майскою весной
Сапог советского солдата.
Сосиски, пиво и салаты.
Остались бы еще чуть-чуть,
Но будни больно пресноваты
И снова трогаются в путь
Объехали уже пол мира,
И вот - Полночная Пальмира.
Цветок средь северных столиц,
Перед которым пали ниц
Все европейские державы
И если летописи правы,
Лишь полноводная Нева,
Под гнетом тягостным дворцов
Решалась с помощью творцов
Дерзнуть вступить в свои права.
Залиты были острова,
Разбушевавшейся водой,
Там, где вчера росла трава,
Кричала чайка над волной.
Чтоб обуздалась та река,
Сковали камнем берега.
Сейчас соборы не указ
Летящей вверх архитектуре.
На чайку плюнуть свысока,
Теперь по силам каждой Нюре.
И рестораны к небесам,
По ближе к Богу вознеслись,
От сюда вид, от сюда ввысь
Не далеко лететь мольбам.
Но в просьбе, вряд ли кто бы смог,
Колени протирать до дыр,
Перед обедом, если мир ,
И так лежит у твоих ног.
Да и под силу ли богам,
Дать то, что нынче ж, нужно нам?
Из деловых и золотых,
Народец разный подбирался.
Угрюмых, умных и тупых
Косяк в момент отшвартовался.
Со льдом мартини допивая,
По одному, то здесь, то там,
Свои компашки разбивая,
Тянулись прочие к столам,
Где с упоеньем, обо всем,
Наяды спорили и виски,
Налитый в рюмочки по риски,
Горел каштановым огнем.
-Кто знает как зажечь Парнас.
Тому и место среди нас.
Решили – рюмочки достоин,
Кто с упоением три строчки
Прочтет в стихах без проволочки
А не в питейной брани воин.
Круг тем обговорили вроде-
Хоть о любви, хоть о природе,
А так же можно продолжать,
Коль тема стала волновать.
Но если о несчастной доле,
Достигнут вопли наших мочек
Прости прелестнейший дружочек,
Но выпить должен ты поболе.
Певцам, поэтам власть дана –
«Лелеять!» словом слух сполна!
Сперва, цитировали робко,
Припомнив школьную скамью,
Из тех, кого манила стопка,
Поправ застенчивость свою.
Затем какой-то наглый мент,
При исполнении, в мундире,
Страницы две влупил из Мцыри,
Сорвав крутой аплодисмент.
Зашлась Культурная столица,
Твердя, что так зовут не зря,
Её влиятельные лица.
Прорвало дамбу вискаря.
Кто жертвой пал при битве той,
Обрел блаженство и покой.
Однако, многие не сразу,
Смирились с тем, что по заказу,
Свезли все то, что в том краю,
Подобно было вискарю.
Частушки пели. Не забыли,
Шекспира пламенных речей,
Где страсти принца не остыли-
Слова, слова и звон мечей!
Один - был слабеньким, зато
Стихи знал Агнии Барто.
Читал их очень вдохновенно,
Но ночь длинна, а тело бренно.
Затем по тексту - наш бычок
Под стол скатился на бочок.
Другой парнишка в центре зала
Остроты сыпал, как хотел
Но ядрам шуток уж мешала
Гора упитых вусмерть тел.
Тут третий, чтоб приободриться,
Вискарь оставив и портвейн,
Идею подал, на бассейн,
Ватагой всей переместиться.
О, Боже мой, что за отрада,
После баталии пивной
Воды живительной прохлада –
Из пекла в омут с головой.
Забыв смущенье наготы,
Тонуть в объятиях мечты.
Хотелось чем – то удивить,
Всех новоявленных друзей,
И вот наяды, стайкой всей,
Решили действо сотворить
Была не занята вода,
И выделяясь без труда,
От бортика лишь оттолкнулись,
В свою стихию окунулись.
Вступила музыка, огнями,
Разлился свет прожекторов,
И вот подводными тенями
Узор построен и готов.
Момент-и прямо из пучины
Взлетают словно балерины.
Кипит вода, и как Харибда,
Взлетевших поглощает вновь
Пылают чувства, стынет кровь,-
Непревзойденная «Молитва».
Из ножек вырастает лес,
То ввысь опять простерты руки-
Не достучаться до небес,
Пробил суровый час разлуки.
А сердцу хочется любви,
Ему не хочется страданий.
Оставь в нем место для желаний,
Напрасно душу не трави.
Затихла страстная вода,
И наступила тишина.
Чуть затянулось удивленье,
И стало несколько неловко,
Словно китайская воровка,
Свое представила творенье.
Российских помнят амазонок,
Русалок в чешуе до талий
Из золотых одних медалей,
Хоть спящего спроси спросонок.
-Откуда вы? Среди спортсменок,
Мы не встречали вас ни разу,
Но видно пристальному глазу,
Вы не из Дальних Распупенок.
-Тут с нами сутки прогуляли,
Но о себе не рассказали.
-Вы веселы, как сто ручьёв,
Забавны и милы, как кошки.
Вам не знаком трибуны рев
И олимпийские дорожки.
Но если просто поглядеть,
Со стороны на вашу стайку,
Покровской розовую майку,
Не стыдно было бы одеть.
-И говорите, так свободно,
На всех приличных языках -
Быть может, это просто модно?
Я, например, при всех трудах,
С практичным, деловым умом,
Едва на трех, со словарем.
-Теперь секретность ни к чему.
Мы те, о ком поют преданья.
Наш дом, и в море, и в лесу,
И в парках наши изваянья.
Наяды – нимфы ваших снов,
Плутовки склонные к веселью,
Пирам, транжирству и безделью.
Наперсницы самих богов.
Кого рисуют в час мечтаний?
Чьи формы пышут красотой?
Душа ж исполнена желаний,
Как туча – влаги дождевой.
Быть может, кто, еще в сомненье,
Так мы разрушим подозренье!
-Когда – то в вашем городке
Мы славно время проводили.
С поэтами накоротке.
И с музыкантами дружили.
Спортсменам, жаждущим борьбы,
К победам мы внушали рвенье,
А вздорным баловням судьбы,
Во снах, дарили вдохновенье.
Могли и сами убедиться,
Кто здесь остался вместе с нами
Кому ж милее стопка - злиться,
Давно не шевеля бровями.
Мы впредь дружить будем и дальше,
Хоть не встречались с вами раньше.
-Да. Удивительное рядом,
Еще вчера смеялись мы,
Не веря сказочным балладам,
Сегодня ж явью стали сны.
Но очень уж знакомы мне,
Черты лица вашей подруги,
На них печаль, с ней наравне
Боль от нечаянной разлуки.
Бродить люблю я у реки,
Где блики волн и запах тины,
Там рыбу ловят мужики,
А на цепях висят картины.
Кто клюнет первый не известно –
Турист, или плотва на тесто.
Недалеко особняком
Старик картинами торгует.
Он слеп, кто с ним давно знаком,
Его беседою балует.
В хорошую погоду дед,
Берет с собой, еще и внучку.
Пусть ей совсем не много лет,
Но держит старика за ручку.
Картины на один сюжет,
Он их не дорого сбывает -
Красивой женщины портрет,
Что очень вас напоминает.
Печальный взгляд и благородство.
Да! Потрясающее сходство!
-Хоть Лиза – жуть, как хороша,
Позировать не в нашей воле.
Мы – нимфы, души вороша,
Влюбляем вас в себя до боли.
Воспламеняем жар сердец,
Но мимолетно то виденье.
Неотвратимо скор конец.
Портреты – просто совпаденье.
Мы странствуем почти всегда,
Наше бессмертие в движенье.
Пока не хочет ни одна,
Остановить свое мгновенье.
Картины старца на реке,
Не след помады на щеке.
-Вы правы, хоть лицо одно,
Глядит на нас с его полотен,
Но настроенье, как вино,
То легок вкус его, то плотен.
Художник долго любовался,
В душе лелеял вдохновенье,
И кропотливо добивался,
Во всех деталях совпаденья.
Конечно, раз, увидев первый
Фас идеала красоты,
Нельзя всю жизнь писать шедевры,
Припомнив милые черты.
И точно, что писал сей лик,
Не слабо видящий старик.
-Такой интриги не ждала я.
Почувствовав в душе смятенье,
Я завтра же пройдусь, желая,
Свое развеять подозренье.
Художник, пишущий портреты,
С которых взглянет на меня,
Такая же, как я сама.
На все узнать нужно ответы.
Тут с хитростью бы подойти.
Открытость будет здесь обузой.
Чуть обождать, чтобы найти,
Кто та, что стала его музой.
Хочу просить вас об услуге,
Помочь мне, милые подруги…
Над городом сгущалась лень,
Гуляли сквозняки немые,
Дворцов величественных тень,
Вдавила время в мостовые.
Слепой старик среди картин,
Где не обсохли ещё лаки,
Сидел на лавке, недвижим,
Словно Лаэрт, в садах Итаки.
И вот шаги – незримый гость,
Свой путь прокладывает мимо,
И сердится старик уныло,
Ища в своих потемках трость.
И извиняется неловко –
Не те года, не та сноровка.
Но пешеход проходит дальше,
Не бросив взгляда на работы,
Быть может, их он видел раньше,
Или свои дела, заботы.
Все было тихо до поры,
Зенит свой солнце миновало,
Стал воздух липким от жары,
И праздных было очень мало.
Поправив старые одежды,
Хотел присесть у края лавки,
Но словно острие булавки,
Вселило капельку надежды –
Веселый смех, не ясно чей,
Как горный набегал ручей.
Защебетали. Смолкли вдруг.
В тиши повисло удивленье.
Как – будто несколько подруг,
В раз повстречали приведенье.
На них из дюжины картин,
Сомнений нет, без экспертизы,
Глядел, хоть разный, но один
Знакомый лик прекрасной Лизы
Словно расчетливый бухгалтер,
Души все чувства просчитал,
Затем, любя, обрисовал,
Запечатлев её характер.
Конечно, ожидали чуда,
Но, как, простите, и откуда?
Старик, не видя, что на лицах
Смущенье, радость иль восторг,
Не знал с чего начать свой торг -
С молчаньем трудно примириться.
-Позвольте, дедушка, узнать!
Нужны нам дельные советы.
Чьи эти милые портреты,
Кто так вас мог очаровать?
Вот этот профиль и анфас!
Манера кисти ворожит!
Хотим, чтоб вы писали нас,
Коль просьба вас не затруднит.
А труд и отнятый покой,
Оплатим щедрою рукой.
-Ах, дети, кто вам мог сказать,
Что вас могу нарисовать?
Который год мои глаза,
Лишь точит скорбная слеза.
За чьи грехи не знаю я,
Судьбой мне послано в отместку,
Картины продавать, моля,
Вернуть любимую невестку.
Мы были вместе – внучка, сын.
Сверкнула молния из тучи.
Её, не растерзав красы,
Забрал с собой Борей могучий.
Пытались долго Лизу ждать,
А после стали горевать.
Она для нас была отрадой,
И толи в шутку, толь всерьез,
Мой сын в полоне нежных грез,
Частенько звал её наядой…
Прошло немало дней в печали,
Когда гуляя вдоль реки,
Мы незнакомца повстречали,
И с новой жизнь пошла строки.
Стоял на пристани с мольбертом,
Кистями разными в руках,
Спиною к нам в плаще потертом,
А на холсте… последний взмах,
И облик Лизы в тот же миг
Чудесным образом возник
Он обернулся, сдвинул брови,
И сыну молвил – «не грусти,
Коль искра той жива любови,
Её ты сможешь обрести.
Напишешь множество полотен,
Восторг в сердцах людей зажжешь,
На миг не будешь беззаботен,
Тогда её лишь ты найдешь.
Пускай твой труд, ее краса,
Молва людей тебе послужат,
И милость явят небеса,
И чары Зевсовы разрушат.
Но помни, что не вспомнить ей,
Ни вас, ни дочери своей.
Поскольку я (хотя от части,
Зла не желая никому,)-
Виновник твоего несчастья,
То, безусловно, помогу.
Однако, если вдруг устанешь.
Запустишь тщетные труды,
И через время перестанешь,
Искать возлюбленной следы,
То вот тебе стрела – заколка,
Вонзишь её любой другой,
Строптивой, резкой ли, да только,
В миг станет преданной женой».
Отдал, обещанное ране,
И скрылся в питерском тумане.
Замолкнул,- дух перевести,
Смахнул слезу старик украдкой,
Чтобы возможность обрести,
Рассказ продолжить по – порядку.
- Затем учиться рисовать,
Сын кистью начал, и уж вскоре,
Стал уваженье вызывать,
У тех, кто всё ж, писал поболе.
Тихонько подрастала дочь,
И все, конечно, находили:
«На мать похожая, точь –в – точь,»
И душу снова бередили.
Я ж зреньем стал слабеть и вскоре,
Обузой сыну стал на горе.
Пусть вся история, простите,
Похожа больше на преданье,
Но вызвать ваше состраданье,
Я цель не ставил, не судите.
Людей за день пройдет не мало,
И все почти с кем я знаком,
(Торговля здесь идет не вяло)
Украсили картиной дом.
Быть может знает кто о ней.
Таких красоток мало в мире,
И побывав в такой квартире,
Порадует моих детей.
А мне бы, хоть один разок,
Её услышать голосок.
-Не плачь, отец! Уйми рыданья!
Тот день пришел, и наконец,
Твои закончатся страданья
Хоть многое сокрыл творец.
Глаза, омытые слезою,
Увидят снова белый свет,
Не будет больше горьких бед,
Ведь твоя Лиза пред тобою!
Протер глаза и оробел.
Нет, он не плакал и не охал,
А просто мир стал снова бел
Поверх тонированных стекол.
Он видит Лизу и наяд,
И нескончаемо им рад.
-Отец, живет во мне давно
Неописуемое чувство,
Огнем, как – будто душу жгло,
Оракулов земных искусство.
И сердца растопило льдины.
Я осознала, жизнь свою,
В роскошном солнечном раю,
Я помню словно с половины.
Забота нашей Амфитриты?
Зачем опеку навела,
Коль помыслы её открыты?
Амура след и та стрела,
Словно ружье в четвертом акте.
А мы в преддверии, в антракте.
-Антракт окончен. Поглядите.
Возможно это ваша внучка,
У сына вашего на ручках,
А с ними новый покровитель!
-Бежать уж поздно. Все напасти,
Сейчас как пить дать, навлечем.
Теперь в его мы полной власти,
Нас не оставит нипочем.
-Чего боитесь вы? Уже ли,
Вам кто-то здесь желает зла?
Опомнитесь, на самом деле,
Судьба нам счастье принесла.
-Ах, дедушка, когда б ты знал,
Кого сейчас ты повстречал!
-Хоть вы и помнить не должны
Печаль свою от нашей встречи,
Но тяжесть вся от той войны
Ярмом легла на ваши плечи.
Те женихи – и стыд, и срам.
Где отыскать сумел таких,
Себе я удивляюсь сам,
Но гнев со временем утих.
А Зевс прознав о горькой доле,
Снял чары с вас и запретил
Богам, послушным его воле,
Чтобы кто сплетни разводил.
Невыносима клятва эта-
Язык держать в чехле запрета!
Но пересказывать все вам
Желанья нет, не мыловарня.
Тогда в кафе помимо дам,
Приметил я ещё и парня.
Он был влюблен, но безответно.
Тогда, как бонус от себя,
В мужья одной из вас шутя,
Его пристроил беззаветно.
Но Зевс, под общую гребенку,
Все ваши узы разрубил,
Оставив лишь отца ребенку,
Большое чувство загубил.
Теперь воспользуйся стрелой,
Ведь твое счастье пред тобой.
-Все то, что я узнал сейчас,
Печалью сердце мне залило.
Я думал, что любим, но нас
Нещадно, что-то разлучило.
И словно утренней росой,
Бессонно провожая ночь,
Ты обливаешься слезой,
Едва припомнив нас и дочь.
А оказалось не любила.
И как заразу на игле,
То чувство нехотя привило,
Благодаря пустой стреле.
Прости мой друг, но твой подарок,
Я возвращаю без помарок.
- А вот теперь остановитесь!
За вами я давно слежу,
Вы сдесь довольно горячитесь,
Но вам услугу окажу.
Лишь посмотрите на отца
Слезами площадь вся залита.
Такого ждали вы конца?
-О, бог мой! Это – Амфитрита!
-Да это – я! Хочу сказать,
Что в мыслях не было элиту
Свою за смертных отдавать.
Так – только растеряю свиту,
Да делать нечего, иначе
Доверие к себе растрачу.
Я помню Лиза, что давно,
В слезах ты время коротала,
А с жизнью прежней все равно
Расстаться силы не хватало.
Но вот самовлюбленный бог,
Что чешет о колчан лопатки,
Вдруг возомнил, что тоже б смог
Сыграть с самой судьбою в прятки.
Наивный думал, что свела
Друг с другом вас стрела – лопушка,
А в вас любоью в два ствола,
Как – будто стрельнула царь – пушка.
Я очень долго ревновала,
Ведь знала, Лизу – потеряла.
Но вот когда произошла
Во всех дурная перемена.
Мне показалось,что пришла
В мой дом презренная измена.
Я удивлялась, что так скоро,
У Лизы дочька появилась,
Но ревность, мужа словно вора,
Душой принять не торопилась.
Теперь вы знать должны наверно,
Что нет заслуги в том стрелы,
Сердца и прежде бились верно,
И были помыслы смелы.
А если вы хотите чуда,
Я знаю взять его откуда!...
***
- Как хорошо в кругу семьи,
При камельке ненастным днем,
Сгрудившись словно воробьи,
Сидеть за маленьким столом.
Ты помнишь год назад, как раз,
Был День Рожденья нашей дочки.
Мы снова встретились, бог спас,
Над "і" расставили все точки
Я снова вспомнить все смогла –
Подарок Амфитриты милой,
Рассеялась густая мгла,
Любовь ворвалась с новой силой.
Я доли лучшей не желаю,
Но ужас, как по ним скучаю!
- А столик правда маловат!
На первый в жизни юбилей,
Взять мебель, что ли на прокат,
Могли бы если ждут гостей!
- Не вижу я перепелов,
Ни в яблоках печеной утки!
-Как жаль, что ни шашлык, ни плов
Не заурчат у нас в желудке.
- Как непомерно люди скупы!
Наверно будем щи хлебать,
Да на воде простые крупы!
Зачем подарки было брать?
-О, Амфитрита! О, подруги!
Да, не умрем теперь от скуки!
-Ах, дети! Как я рад всех видеть!
Так дайте ж вас расцеловать,
Чтоб ненароком не обидеть,
А лишь любить и баловать.
Дожил не зря до этой даты.
Сегодня внучке ровно пять.
С утра для вас крошил салаты.
А я умею удивлять!
Из дичи славное жаркое,
Испек печеночный пирог,
На блюде стынет заливное,
В ватрушках плавится творог,
И невзначай припасено,
Для вас прекрасное вино.
-Смотрите, как все обернулось –
Мы словно отошли от сна.
К влюбленным чувство их вернулось,
И на дворе опять весна.
Они боролись как могли -
Сердца как угли разгорались,
Но души эти не сожгли,
И сами целыми остались.
Пусть думают одни, что мир,
С его грехами и коварством,
Устроен как обычный тир,
И управляется лукавством.
Для счастья нам не нужно стрел,
Все это любящих удел.