От делать нечего, со скуки,
Максимов шёл, раскинув руки
и, запуская пальцы в воздух,
вычёсывал оттуда звёзды,
что копошились в гуще лета
для девушек с большим приветом,
светя им по ночам в окошки.
Грибы просилися в лукошки!
И травы, мысленно волнуясь,
напоминали чью-то юность,
когда скучающий Максимов
остановился средь озимых,
и между пальцев звёзд скопленье
вдруг обнаружил в изумленьи.
Он пальцами встряхнул - и звёзды
рассыпались столь грациозно,
что обмер он, припоминая,
своё изгнание из рая.
Печаль в глазах сменила скуку,
и кот на крыше замяукал,
взволнованный ночным пространством,
любовной страсти окаянством
наполнил мысли и округу.
Максимов вспомнил про подругу,
печаль в глазах сменила радость,
так забываешь жизни гадость,
и новых радуг коромысла
несут наполненные смыслом
простой любви большие вёдра.
Подол обтягивает бёдра.
И обессиленный Максимов
стоит, все рты свои разинув,
среди травы и звёздной пыли...
Мы все однажды так же были
средь одинокого пространства
застывшею фигурой танца,
мелькнув в потоке человечьем,
чтоб тут же раствориться в вечном.