Тот, уходя, не тронет тишины.
Был или не был, следа не осталось.
Не то, чтобы печаль, но и усталость
не приглушит дрожания струны.
Иной погаснет – и сгустится тень
для сотен, или тысяч, или боле.
Иной затихнет – и взорвётся болью
бессолнечный осиротевший день.
Вы ждёте, я скажу, что надо так,
чтоб Землю залил ад в одно мгновенье
при чьём-нибудь стремительном паденьи
в разверзнутый для всех живущих мрак?
Нет, этого сказать я не хочу.
Нельзя быть каждому Владыкой мира,
да и не нужно. Дорогая вира
не каждому была бы по плечу.
Мне чуждо это кредо рваться ввысь
и значимостью удивить и Гиннес
Да, есть они, гиганты, посреди нас,
которые до солнца поднялись
и умудрились воск не растопить
и не упасть стремительно на камни.
Они и тучи разведут руками,
и океаны справятся испить.
Но всем туда тянуться – боже мой,
как это было бы смешно и глупо -
вертеться, словно клоп под сильной лупой,
и верить в то, что ты, как шар земной.
Не надо быть гигантом, суть не в том,
чтоб плюхнуться с размаху животом
и затопить и города, и веси.
Тот, кто велик, величьем не игрок.
Он просто так растёт под потолок,
втыкаясь головою в поднебесье.
Да, он уйдёт – и дрогнет небосклон,
приспустятся полотнища знамён
и отольют из звонкого металла.
его, но стоит ли усилий взлёт,
что ни уму, ни сердцу не даёт
ни йоты, кроме камня пьедестала?
Иной уйдёт – и духовой оркестр,
заранее заказанный, завоет,
и люди побредут, как под конвоем,
искать за гробом тех козырных мест,
которые зацепят папарацци,
оплаченные тоже загодя.
Бомонд хоронит прежнего вождя
под славословий хор, под взрыд оваций.
Завалят холм венками, выпьют спирт
И выдохнут – зарыли и забыли.
Колосс на глиняных ногах в могиле
останется один – и весь профит.
И если кто и принесёт цветы,
то только приурочив к нужной дате.
Ну и зачем? Зачем мы виру платим
за эту иллюзорность высоты?
Не лучше ли не тронуть тишины,
стать просто каплей на стекле оконном,
не умножая похоронным стоном
печали, не ведя ни с кем войны,
не требуя лаврового венца,
не вслушиваясь в оды и камланья?
Пусть будет лишь один, но до конца,
до самого последнего дыханья,
пусть будет рядом, пусть в руке рука,
и мир в душе, и даже смерть легка...