Всё зима, и не виден конец её –
мутноглазая, как наваждение.
Я себе наколдую Венецию
и отправлюсь туда в день рождения:
через Рим и Флоренцию – поездом,
по Тоскане, дождями исхлёстанной,
чтоб годами не есть себя поедом
за маршрут, с экономией свёрстанный.
Ведь когда ещё в жизни увидится
выдра, в Тибре рождественском плывшая,
и – как призрак священного ибиса –
цапля, в Арно январском застывшая?..
Янус двери открыл для паломников,
начал юное время отсчитывать,
и хоть мы миновали разлом веков,
от грядущего негде защиты ждать.
Только так – обезличившись в странствии,
изнемотствовав в многоязычии,
затеряешься в зимнем пространстве и
прервёшь родовые обычаи.
В щель времён ускользая как ящерка,
через сутки меняя укрытие,
ты изведаешь вкус настоящего,
пережив каждый миг как событие.
И венцом приключений – Венеция,
мастерица вводить в заблуждения…
Как мечтала зимою согреться я,
но не здесь же, и не в день рождения,
когда в космосе бал правит изморозь,
мишурой – чтоб не страшно – прикрытая,
и лишь сунься за хрупкую изгородь —
в морду пена плеснёт ледовитая.
Серениссимы взор василисковый
не упустит поживу случайную,
заманив обещанием близкого
вапоретто — в ловушку причальную.
А потом сквозь туман — осязаемый,
как планктон, увязающий в неводе —
будешь парией неприкасаемой
созерцать золотые огни в воде,
замерзая в своём одиночестве
на корме, словно в лодке Хароновой,
и пытаясь поймать на пророчестве
встречной баржи гудок баритоновый.
Мимо набережной, мглою слизанной,
где лишь изредка встретишь собачников,
проплывёшь под чужими карнизами
пассажиром из школьных задачников…
Праздник твой был с пристрастием выкуплен
Аполлоном у парок всезнающих;
словно феникс, насижен и вылуплен
в самом сердце руин догорающих:
вот тебе, коли хочешь, Венеция,
химеричней любого чудовища —
— как фортиссимо Нормы венец её,
и безмолвны как рыбы сокровища.
Как ты за день — ну, за два — управишься
с этим всем, про запас наколдованным?
Или думаешь, ты ей понравишься
вздорных мыслей сумбуром рифмованным?
Ты морями ведь сызмальства грезила,
тебе снились дворцы над лагуною,
площадей карнавальное месиво
и свидания в полночь безлунную —
всё, что шло по разряду романтики,
но с годами истёрлось до пошлости —
или, областью став некромантики,
тленом полнит духовные полости.
Та Венеция — сказочный Алконост,
чьи напевы, услышав, забыть нельзя.
И, в стигийском тумане взойдя на мост,
кинь монетку — авось ещё свидимся.
--
Январь — июнь 2018