La tristesse durera toujours ©
Мой милый Винсент, придёт пора -
мы окунёмся с тобою в жёлтое.
У сумасшедших свои права
на сидр, технику, натюрморты,
на письма брату - хоть каждый день,
и на влюблённость - хоть что бы значила.
Крыло воронье прорежет тень,
укроет в поле пшеницы мальчика.
Мой милый Винсент, миндаль расцвёл,
подсолнух гнётся к земле священником.
Среди иссиня-зелёных сёл
мы нарисуем седого мельника;
и полы шляп будто нимбы нам,
пока под стоптанными ботинками
чернеет праведная земля,
отображённая на картинках.
Мой милый Винсент, мирская паника
ещё не повод лезть по карнизу,
и даже если есть кнут без пряника,
то точно есть в ночи кипарисы;
светила блюдцем медовым в небе
очертят
тот
громогласный
выстрел.
Мой милый Винсент, такой июль!
Сверчки устроили какофонию;
хватай скорее мольберт и стул,
иди немедленно к тому полю,
и дочке докторской - брось, поклонник! -
не суждено будет стать невестой.
Час тридцать ночи. Час тридцать вторник.
На этом месте...
На этом месте.
Мой милый Винсент, печаль конечна.
Ты был не прав - улыбаюсь в звёздное
той самой - искренней и беспечной.
Хрустальный смех дополняют слёзы.
Мой милый Винсент!
В других историях
всё происходит совсем иначе:
смотри же - вот! -
я в пшеничном поле,
мой дорогой
гениальный
мальчик.